Greece About

212

Сердце Средиземноморья. Моря и побережья

В Италии все обстоит сложнее. Однако невозможно отрицать на­блюдающегося и здесь подъема национального чувства, по крайней мере чувства гордости за принадлежность к итальянской нации, выте­кающей из убеждения каждого итальянца, что он принадлежит к само­му цивилизованному миру, в прошлом покрывшему себя неувядаемой славой. Но так ли плачевно обстоят дела в настоящем? «Нам целыми днями твердят, что испанцы и португальцы открыли Новый Свет, в то время как первыми проложили для них дорогу мы, итальянцы», — пи­сал Банделло в начале одной из своих новелл226. Историк Токко стара­тельнейшим образом описывает горечь и раздражение итальянских патриотов (опередивших в этом качестве свое время), вызванные под­писанием договора Като-Камбрези, который положил конец свободе Апеннинского полуострова и предопределил окончательную победу испанцев227. Как тут не вспомнить об унитаристских мечтаниях, о крике души Макиавелли, о Гвиччардини, который представил недавнее итальян­ское прошлое в виде единого и цельного блока228? Эти разрозненные при­меты указывают все же на наличие чувства национального единства.

Есть и еще один, более важный признак (поскольку политика непо­средственно на него не влияет), — это расцвет тосканского языка. То же самое относится к кастильскому наречию, которое в XVI веке распро­страняется по всему Иберийскому полуострову. В качестве литера­турного языка его используют арагонские писатели эпохи Карла V. Один арагонский дворянин, современник Филиппа II, пишет свою книгу памятных записей на кастильском229. Этот язык завоевывает себе место даже в лиссабонских литературных кругах в славные времена Ка-моэнса. В то же время на нем говорят представители высших классов всей Испании, и за оборотами речи, сюжетами кастильской литера­туры тянутся ее религиозные сюжеты, формы ее культа: любопытна история святого Исидора, местного мадридского святого, который да­же в Каталонии вытесняет старых святых, святого Авдонна и святого Сенна, покровителей многочисленных братств. В каждой стариной церкви стоят их статуи, но каталонские крестьяне в XVII веке забро­сили их ради нового культа230.

В связи с этим возникает вопрос об исторической цельности про­странств, замкнутых в полуостровных границах. Эти границы вовсе не неприступны; они совсем не похожи на ту воображаемую «электриче­скую цепь», которая, как недавно писал Рамон Фернандес, окружала Испанию. Таких границ никогда не существовало ни на Пиренеях,

Острова 213

ни на Альпах, а тем более на Дунае, или на Балканах, или в горах Арме­нии с их переплетением дорог и на редкость пестрым этническим соста­вом, или в горных системах Тавра или Атласа и Сахары, на юге Се­верной Африки. Тем не менее на рубежах с материками, от которых по­луострова отмежевываются со всей решительностью, они защищены преградами, мешающими сношениям и обменам. Перефразируя слова Меттерниха , Огюстен Реноде сказал об Италии XVI века, раздробленной и неопределенной (за исключением Пьемонта) в своих очертаниях, что это всего лишь географическое название231. Но так ли мало значит гео­графическое название? Оно эквивалентно совокупности исторических территорий, сформированных и непосредственно затрагиваемых одни­ми и теми же великими событиями, которые протекали как бы в плену этих пространств, никогда не находя в себе сил выйти за их пределы.

Согласно Джоаккино Вольпе, именно это надо понимать под италь­янским единством, когда о нем заходит речь. То же самое относится и к Иберийскому полуострову; драма мусульманского завоевания и Рекон­кисты, находившаяся в центре его истории на протяжении семи веков, разыгрывалась внутри его границ. Эта обособленность была ре­шающей для его объединения, позволила ему переработать куль­турные заимствования извне; усвоить европейскую готику, но при этом обогатить ее украшениями платереско и искусства мудехаров; позже по-своему воспринять барокко, из которого родился churriguerismo . Подобная же обособленность Северной Африки, поглощенной исла­мом, позволила ей сохранить свое своеобразие и постепенно заглушить с помощью своих марабутов «исламские и ориентальные мотивы берберскими»232. За высокими оградами полуостровов формируются своеобразные окраинные миры, обладающие своим неповторимым ароматом, своим особым звучанием 233.

Установление на каком-либо из полуостровов политического един­ства всякий раз предвещает великие перемены. Вспомним последствия объединения Греции, осуществленного Македонией в далеком про­шлом, или объединение Италии под властью Рима. В начале XVI века католические короли собирают воедино испанское государство, обла­дающее настоящей взрывчатой силой.