Greece About

Историческое развитие Херсонеса Таврического пошло по иному пути, чем развитие торговой Ольвии. В отличие от последней Херсонес не был расположен у большой видной магистрали, способной прочно связать его с внутренними районами страны, сообщения же с ними по суше были затруднены: труднопроходимый горный кряж отделял его от южной части полуострова — Горного Крыма — и несколько рядов возвышенностей и горные реки — от крымских степей.

Главные препятствия на пути развития торговли Херсонеса с местным населением коренились, однако, не столько в его географическом положении, сколько в особенностях исторической жизни окружающих его племен. Античные писатели в один голос рассказывают о «дикости» тавров. Археологическое изучение территории распространения ранних и более поздних таврских погребений в больших каменных ящиках, включающей в себя предгорья и Горный Крым, полностью подтвердили эти свидетельства. Находки среди скудного и грубого инвентаря этих погребений вещей греческой работы крайне редки, в тех же немногих случаях, когда эти вещи в них обнаруживались, они, очевидно, попали к таврам не в результате торгового обмена, но скорее в результате разбойничьих нападений на отдельных греческих путешественников или греческие поселения. Тавры, по преимуществу занимавшиеся охотой и рыболовством, едва знакомые с земледелием и скотоводством, в социальном отношении еще почти не дифференцировавшиеся, весьма мало подходили к роли торгового контрагента греков.

Этого нельзя сказать о других соседях Херсонеса — племенах крымских скифов. Уровень развития материальной культуры этих племен, конечно, не может идти ни в какое сравнение с уровнем развития тавров. Именно у племен крымских скифов одних из первых в Северном Причерноморье ремесло выделилось из сельского хозяйства, что в дальнейшем привело к возникновению в Крыму своеобразной городской культуры, центром которой стал Неаполь (близ современного Симферополя). В среде крымских скифов возникло одно из первых по времени скифских объединений уже государственного характера. Однако взаимоотношения Херсонеса с этими племенами носили характер не столько мирных связей, сколько военных столкновений. Эти столкновения, очевидно, возникали прежде всего из-за стремления Херсонеса обеспечить себя собственной сельскохозяйственной базой.

Уже в IV в. до н. э. Херсонес распространил свои владения на близлежащую территорию Гераклейского полуострова. Хозяйственное освоение этой территории херсонесцами оставило после себя заметный след в виде многочисленных остатков различного рода сооружений, частей оросительной системы, каменных стенок, отделявших земельные участки один от другого, дорог, находок орудий сельскохозяйственного труда и т. д. Характерной особенностью возникших здесь на протяжении IV—III вв. до н. э. усадеб было то, что все они одновременно представляли собой и укрепленные пункты. Еще в конце XVIII и начале XIX вв. следы этих укреплений — гераклейских башен и оборонительных стен — отчетливо были видны на поверхности земли. Побывавший здесь в 30-х гг. прошлого века Дюбуа де Монпере насчитал до 60 таких укрепленных усадеб; в настоящее время их известно более сотни. Археологическое обследование оборонительных сооружений на Гераклейском полуострове показало, что все они построены по определенному, общему для всех них плану и в целом представляют собой продуманную систему защиты херсонесских владений от нападений врагов. Обследование участка одной из таких усадеб на Гераклейском полуострове показало, что на этом участке общей площадью около 30,5 га существовали поля, виноградники, сады, были возведены постройки самой усадьбы. Под виноградники была отведена лучшая и большая часть участка. На территории Гераклейского полуострова культура винограда вообще занимала, судя по многим признакам, очень видное место. Виноград перерабатывался херсонесцами в вино, служившее в дальнейшем одним из главных видов херсонесского экспорта.

Гераклейский полуостров не являлся для Херсонеса главным источником снабжения его хлебом. В большей мере этой цели, очевидно, служили херсонесские владения на побережье Западного Крыма. Во второй половине IV в. до н. э. на этом побережье Херсонес подчинил себе Керкинитиду (на месте современной Евпатории), возникшую еще на рубеже VI—V вв. до н. э. в виде поселения ионийских колонистов. Примерно в то же время и в пределах той же береговой полосы херсонесцами был основан Калос Лимен — в буквальном переводе «Прекрасная Гавань» — и еще ряд поселений. В известном тексте дошедшей до нашего времени присяги херсонесских граждан они называются просто «укрепленными пунктами» (τειχη). В тексте той же присяги упоминается, что херсонесские граждане под страхом нарушения клятвы не должны ни продавать, ни вывозить хлеб отсюда в какое-либо иное место, кроме Херсонеса. Обязательство весьма характерное, оно показывает, что даже в период наибольших успехов территориальной экспансии Херсонес не располагал избытком хлеба и государство было вынуждено взять в свои руки регулирование хлебной торговли. Ограниченность хлебных ресурсов Херсонеса находит себе объяснение прежде всего в том, что ни в рассматриваемое время, ни тем более потом, когда город выступил в гораздо более тяжелый период своей истории, херсонесцы не смогли овладеть всей территорией Западного Крыма. Одновременно с греческими поселениями здесь существовали и поселения скифов. В непосредственной близости от полосы, занятой херсонесцами, насчитывается по крайней мере шесть скифских городищ. В отличие от греческих все они расположены не на самом побережье, а в некотором от него удалении, на возвышенностях, окруженных балками и оврагами,— в местах, удобных для обороны; все они прекрасно укреплены мощными стенами, валами и башнями. Расследование этих городищ показало, что они также возникли в IV в. до н. э. и население их, судя по большому числу зерновых ям, занималось земледелием. При взгляде на эти расположенные на близком расстоянии друг от друга греческие и скифские поселки-крепости невольно создается впечатление, что и греки, и скифы пахали здесь и сеяли, не выпуская из рук оружия. В этом отношении сложившаяся вокруг Херсонеса обстановка во многом отличается от той, в которой жила в первые века своего исторического существования Ольвия. Весьма показательные в этом отношении результаты дали также проводившиеся в течение всех последних лет систематические раскопки столицы крымских скифов Неаполя. Раскопки эти показали, что названный город гораздо теснее был связан с Ольвией, чем с более близким к нему по расстоянию Херсонесом. О том же говорят известные еще до этих раскопок надписи и монеты, найденные в Неаполе. В скифских курганах, расположенных по соседству с владениями Херсонеса, также было найдено несравненно меньше греческих вещей, чем в курганах вблизи Пантикапея или других боспорских городов.

Основываясь на такого рода фактах, было бы неправильным, однако, делать вывод, что мирное общение между Херсонесом и окружающими его племенами тавров и скифов вообще не имело места. При раскопках древнейшего херсонесского некрополя, расположенного на территории, которая с конца IV в. до н. э. уже была застроена кварталами города, было обнаружено значительное число (до 40% от общего числа раскрытых погребений) местных, очевидно таврских, погребений со скорченными трупоположениями и с негреческим инвентарем. Не исключена возможность, что Херсонес был основан на уже обжитом месте, где, может быть, существовал местный поселок, население которого потом растворилось в среде греческих колонистов. Ономастика херсонесских надписей также дает основание думать, что в пределах города в дальнейшем проживали люди местного происхождения. Культ главного херсонесского божества — Девы, главной покровительницы города, его «заступницы» и «царицы», очевидно, был заимствован херсонесцами у тавров. Наконец, находимые в скифских городищах амфоры херсонесского происхождения наводят на предположение, что часть нужного хлеба херсонесцы выменивали у местного скифского земледельческого населения на вино. И тем не менее по сравнению с Ольвией и любым из боспорских городов Херсонес жил гораздо более замкнутой жизнью. Это способствовало сохранению им дольше, чем другими северочерноморскими городами-колониями, греческого облика. Уже в ту пору, когда население большинства северочерноморских городов в результате длительного процесса ассимиляции с местным населением в значительной мере утратило свои греческие черты, Херсонес, по свидетельству Плиния («Естественная история», IV, 85), продолжал оставаться одним из наиболее греческих городов побережья. Об этом же говорит язык херсонесских надписей, почти до конца античного периода сохранивший чистоту дорийского диалекта.

Наличие собственной относительно большой сельскохозяйственной базы способствовало развитию херсонесского замледелия и скотоводства, которые, в свою очередь, определили и другие виды хозяйственной деятельности херсонесцев: для обработки полей и виноградников, дренажных работ, сбора и хранения урожаев и др. требовался целый ряд орудий труда и разного рода приспособлений, производство которых налаживалось в Херсонесе. Переработка винограда в вино требовала, например, большого количества керамической тары, приспособленной для его хранения и транспортировки. В Херсонесе в этой связи получает широкое развитие производство сосудов из глины: пифосов, амфор и др. Остатки значительной керамической мастерской с большой обжигательной печью были обнаружены в юго-восточной части херсонесского городища, за пределами городской оборонительной стены. Другие керамические мастерские, судя по клеймам на амфорных ручках, принадлежавшие отдельным частным предпринимателям, по-видимому, находились в самом городе.

Металлические изделия производились в Херсонесе из привозного металла. О существовании этого производства свидетельствуют находки тиглей и матриц для отливок и различных изделий из железа и бронзы местной работы.

Монеты чеканились в Херсонесе на особом монетном дворе. Стены подвального этажа этого здания, сложенные из прекрасно отесанных каменных плит, сохранились до наших дней. Судя по кладкам оборонительных стен и башен и многочисленным остаткам домов, строительное дело в Херсонесе вообще достигло значительного развития.

Находки при раскопках прясел для веретен и глиняных грузил для ткацких станков говорят о существовании в городе и ткацкого производства.

Торговля Херсонеса никогда не достигала такого размаха, как в Ольвии или на Боспоре. Главным ее источником являлось не столько торговое посредничество, сколько торговля продукцией собственного сельского хозяйства. По-видимому, больше всего Херсонес торговал вином. Клейменые херсонесские амфоры, в которых перевозилось это вино, встречаются и в скифских погребениях, и в городах побережья: Ольвии, боспорских городах по обеим сторонам Керченского пролива и даже в далеком Танаисе. В урожайные годы из Херсонеса, может быть, вывозился и хлеб.

Раскопки города показали, что у Херсонеса существовали торговые связи и с целым рядом более далеких центров. В первую очередь он был связан со своей метрополией Гераклеей Понтийской, с Синопой, городами побережья Малой Азии, Афинами, а также с Родосом, Фасосом, Книдом и другими островами. Из всех этих мест в Херсонес ввозились художественная расписная посуда, ткани, оливковое масло, первоклассные вина, драгоценные изделия и другие предметы роскоши, а также строительные материалы (черепица и мрамор). Как и в Ольвии, торговая деятельность Херсонеса нашла себе документальное отражение в декретах херсонесского правительства о предоставлении проксений. Впрочем, тут необходима существенная оговорка. В отличие от проксений Ольвии и других торговых городов проксении, предоставляемые Херсонесом, в большинстве известных нам случаев были обусловлены не столько торговыми интересами города, сколько соображениями политического характера. Правительство Херсонеса предоставляло их тем из иногородних граждан, которые оказывали городу какие-либо существенные политические услуги.

В целом хозяйство Херсонеса было в достаточной мере типично для греческого рабовладельческого полиса. Основной рабочей силой здесь, как и во всех других городах греческой метрополии и ее колониальной периферии, были рабы. Их труд, очевидно, находил себе широкое применение как в сельском хозяйстве, так и в городском ремесле.

Земля и ремесленные мастерские принадлежали в Херсонесе отдельным частным владельцам. До нашего времени дошли два интересных в этом отношении документа, датируемые III в. до н. э. Один из них представляет собой акт о продаже государством отдельным гражданам принадлежащей ему земли. В нем перечислены имена покупателей, указана цена каждого проданного участка и общая сумма, вырученная государством от продажи этих земельных угодий. Второй документ — почетная надпись у подножия статуи некоего Агасикла. В числе заслуг его перед городом указано и то, что он «размежевал виноградники» — провел землеустроительные работы. Из этих документов, таким образом, вытекает, что в Херсонесе наряду с землями частных владельцев существовали и земли государственные и что государство занималось регулированием земельных отношений.

По форме Херсонесское государство представляло собой античную рабовладельческую республику демократического типа.

Верховная государственная власть принадлежала в Херсонесе народному собранию, как и во всех других греческих полисах состоявшему только из полноправных граждан — привилегированного меньшинства населения. Совет и должностные лица, облеченные государственными полномочиями были подчинены народному собранию. Совет подготовлял дела для народного собрания. Председатель его и члены сменялись ежемесячно. Должностные лица, между которыми были распределены функции исполнительной власти, получали свои полномочия на ежегодных выборах. По большей части херсонесские магистратуры носили коллегиальный характер. Так, вооруженными силами города и его обороной ведали четыре ежегодно избираемых стратега или архонта. За соблюдением законов наблюдала коллегия так называемых номофилаков — «стражей законов». Государственные финансы находились в руках казначеев. За порядком на рынке наблюдали агораномы. Менее ясны функции херсонесских астиномов. По-видимому, через них государство осуществляло наблюдение и общий контроль за торговлей. В их ведении, в частности, находилось наблюдение за правильностью установленных весовых и объемных мер, выпуск монеты и клеймение амфор.

В херсонесских надписях упоминаются еще гимнасиархи, заведовавшие гимнасиями, в которых получали свое физическое воспитание граждане; особая коллегия симнамонов, ведавшая составлением надписей; особые должностные лица — эпимелеты,— избиравшиеся для выполнения всякого рода отдельных государственных поручений временного характера.

Государство оказывало большое влияние и на религиозную жизнь города. Главным культом Херсонеса, как уже указывалось, был культ Девы. В центре города находился храм этой богини. В честь ее устраивались празднества и делались посвящения. Изображения Девы чеканились на монетах. В одном из херсонесских почетных декретов в честь местного историка Сириска он прославляется за то, что описал в своем произведении «чудеса» и «знамения» Девы. Рассказы о чудесной помощи, оказываемой городу в тяжелые минуты его богиней-покровительницей, очевидно, были популярны в среде граждан.

Кроме культа Девы в Херсонесе были распространены и общегреческие культы: Зевса, Геи, Афины, Диониса и других божеств греческого пантеона. Херсонесцы поддерживали оживленные связи с главными центрами общегреческой религиозной жизни Делосом и Дельфами. Известно, что на Делосе устраивались особые празднества, так называемые херсонесии. Очевидно, для этой цели херсонесцы пожертвовали делосскому храму Аполлона 4000 драхм. В Дельфах по числу полученных в этом святилище проксений херсонесцы стояли чуть ли не на первом месте. Особой популярностью пользовался в Херсонесе культ Геракла — покровителя его метрополии — Гераклеи Понтийской.

IV и III вв. до н. э. были в истории Херсонеса периодом наибольшего его благополучия. К концу IV в. до н. э. было полностью закончено сооружение основных херсонесских укреплений — окружавших его стен и башен. Под защитой этих укреплений правильными рядами расположились жилые кварталы города, разделенные продольными и поперечными улицами. Многочисленные фрагменты колонн, карнизов, архитравов, капителей и других архитектурных деталей художественной работы, так же как и фрагменты мраморных статуй и рельефов и многочисленные художественные терракоты, постоянно находимые при раскопках городской площади, говорят о высоком уровне материальной культуры Херсонеса. Однако и в рассматриваемое время Херсонес не избежал потрясений, столь характерных для социальнополитической жизни всех греческих полисов этой эпохи. Эти потрясения нашли яркое отражение в одном из самых замечательных эпиграфических памятников Херсонеса — в уже упоминавшейся присяге херсонесских граждан конца IV или начала III в. до н. э. Херсонесские граждане клялись именем Зевса, Геи, Гелиоса, Девы, богов и богинь олимпийских и героев думать «о спасении и свободе государства и граждан»; не предавать «Херсонеса, Керкинитиды, Калос-Лимена и прочих укрепленных пунктов... ни эллину, ни варвару, но оберегать их для херсонесского народа»; не ниспровергать демократического строя, но «служить народу и советовать ему наилучшее и наиболее справедливое для государства и граждан»; не составлять заговора ни против херсонесской общины, ни против кого-либо из граждан. Если же произносящему эту присягу стало бы известным о «каком-либо заговоре, существующем или зарождающемся», он должен был довести об этом «до сведения должностных лиц».

В. В. Латышевым было высказано предположение, в дальнейшем принятое и С. А. Жебелевым, о том, что херсонесская присяга не представляет собой обычного типа присяги, даваемой в греческих полисах достигающими совершеннолетия молодыми людьми при вступлении в ряды полноправного гражданства. Это скорее чрезвычайная клятва, какую произносили в моменты тяжелых политических потрясений перед лицом серьезной опасности для существующего строя. А. И. Тюменев склонен искать объясненния присяге скорее не во внутренних, а во внешнеполитических обстоятельствах, по его мнению связанных с расширением херсонесской территории и вытекающими отсюда задачами закрепления и обороны вновь приобретенных владений. Такое объяснение, однако, не исключает и предположения о каких-то серьезных осложнениях в политической жизни города, создававших опасность для существовавшего в нем государственного строя. К сожалению, имеющиеся источники не позволяют дать более конкретный ответ на этот вопрос. Так или иначе, но сложившаяся в Херсонесе обстановка во многом напоминает обстановку, наблюдаемую и в других греческих городах этого времени. Напряженная борьба между демократическими и олигархическими группировками постоянно переплеталась в них с тем или иным решением внешнеполитических вопросов и внешнеполитической обстановкой. Текст присяги, таким образом, показывает, что и в этом отношении Херсонес не представлял собою исключения.