Пелопс - Элида - Герои и героика - Мифы и легенды Древней Греции - Мифы
Прислонившись к перилам, Пелопс с надеждой смотрел на приближающийся с каждым взмахом весел плоский песчаный берег. А память его возвращала в оставшийся за морем родной Сипил, где на его долю выпало столько невероятных страданий и бедствий. Последнее из них — нападение царя Ила, считавшего своим отцом речного бога Скамандра. Этот Ил обрушился на Фригию подобно потоку, переполненному весенними водами, и оставил после себя разоренные пашни и обезлюдевшие деревни. Воины Ила увели скот, который, наверное, уже пасется на горе Иде или съеден прожорливыми обитателями вновь основанного Илом города Илиона.
«Может быть, здесь я буду счастливее? — размышлял Пелопс, направляясь к сходням. — Судьбам, неотступно преследующим смертных на одном месте, может надоесть гнаться за ними по всему свету».
Кормчий назвал этот большой остров, который они оплывали несколько дней, Анией, а местность, где путники высадились, Пизатидой. Первый встретившийся на берегу человек, судя по обрывку сети на плече — рыбак, оглядел Пелопса с головы до ног и почему-то спросил:
— Жених?
—Жених? — удивился Пелопс. — Разве я похож на влюбленного?
—Те тоже не были похожи, но все, как один, оказались женихами. — Что, у вас много невест на выданье?
—В том-то и дело, что невеста одна, а женихов много. Гипподамией ее зовут. Ступай по этой дороге и к полудню дойдешь до дворца. Дорога, указанная рыбаком, имела много развилок, а спросить, куда свернуть, было не у кого. Видимо, купцы и мореходы не очень жаловали эту Пизу. И вдруг показалась погребальная процессия. За прямоугольным ящиком (их называли «медовиками», так как на дальние расстояния трупы перевозили в меду), шло человек двадцать.
—Это дорога в Пизу? — спросил Пелопс у человека, судя по короткой тунике и грубым педилам — раба.
—Оттуда идем! Пусть ее поглотит Посейдон вместе с нечестивым царем Эномаем! Это он убил моего господина.
—Гипподамия — его дочь? — догадался Пелопс, но не получил ответа, так как раб, увидев, что отстал, бросился догонять процессию.
Вступив в город и отослав своих спутников, Пелопс спросил у первого встречного, где находится царский дворец.
—Жених? — поинтересовался прохожий, и в его глазах Пелопс уловил жалость. — Вчера одного увезли. Будешь четырнадцатым. — Почему четырнадцатым? — удивился Пелопс.
—Потому что вчерашний был тринадцатым. Красавчик и совсем молоденький. Все в городе расстроились, когда узнали, что Эномай обогнал его колесницу и убил юношу. Но царствовать хочется и старым и молодым.
— Он, как я понял, был женихом.
— Женихом, — подтвердил словоохотливый прохожий. — Эномай ведь дает в приданое все царство. Он у нас такой, не мелочится — все царство. За кражу голову рубит, а не руку. Забор царского дворца головами увешан. И можно ли удивляться, если его отец — ненавистный богам и смертным Арес.
«Кажется, злая судьба и впрямь оставила меня в покое, — думал Пелопс. — На новом месте я получил уже три предупреждения и могу спокойно принять решение. Видимо, этот Эномай заставляет женихов состязаться в беге колесниц и, придя первым, убивает. Следовательно, сначала надо поговорить с царским конюхом».
Конюшню Эномая Пелопс легко отыскал по необычайно громкому ржанию. Оно напоминало рев падающей с высокого утеса воды, и сразу стало ясно, что у Эномая необычные кони.
Дверь в конюшню была открыта, но Пелопс не стал туда заходить, ибо все равно не услыхать человеческой речи из-за шума. Но вот и конюх. Знаками Пелопс подозвал его к себе и, отведя в сторону, сказал:
—Я — Пелопс из Сипила. Говорит ли тебе что-нибудь мое имя?
—Имя — ничего, а твоя родина — многое. Тебе же, напротив, мое имя может сказать о моей родине. Меня зовут Миртилом.
—Имя Миртил встречается только у сыновей конелюбивого народа китийцев! — воскликнул Пелопс. — Ты умеешь обращаться с конями, а у меня есть золото. Я думаю, мы сможем понять друг друга?
—Ты хочешь обучиться искусству обращения с конями? — спросил назвавший себя Миртилом.
—Нет! — отозвался Пелопс. — Я хочу спасти свою жизнь и готов отдать тебе все золото, что имею. Ведь его с собой в аид не возьмешь.
—Не возьмешь, — согласился Миртил. Он с первого взгляда понял, что имеет дело с женихом, добивающимся руки Гипподамии.
— Но если мы вступим в сделку, — продолжал китиец, — будет разумнее, если ты оставишь себе половину золота, а мне отдашь половину того, что получишь за победу в конном состязании.
— Согласен! После победы я передам тебе половину царства Эномая.
— И его дочь на полгода, — добавил Миртил.
Содрогнулся Пелопс, едва удержавшись, чтобы не ударить наглеца. Но, не подав виду, сказал:
— Пусть будет по-твоему.
Явившись во дворец, Пелопс представился Эномаю. Услыхав, что гость прибыл из-за моря, царь вскрикнул:
—Нет от вас покоя. Словно я разослал по всему миру гонцов.
—Молва о красоте твоей дочери, о царь, — произнес Пелопс выспренно, — обошла мир быстрее, чем самые быстрые гонцы. И я приплыл, чтобы испытать свое счастье. Эномай злобно усмехнулся.
—А не скрыла ли эта молва, что уже тринадцать человек испытывали счастье и что оно их обмануло?
—Об этом я узнал по пути во дворец и даже встретил похоронную процессию с телом моего предшественника, — молвил Пелопс, потупившись.
—И это тебя не остановило?
—Нет! Я не суеверен. Да и от судьбы все равно не уйдешь.
— Тогда слушай! Путь наш будет лежать через всю Апию, от моего дворца до алтаря Посейдона, близ Эфиры. Если придешь первым, получишь руку Гипподамии и мое царство. В противном же случае бесславным уйдешь в аид!
— Принимаю твои условия, — произнес Пелопс твердо.
Прошла ночь, и едва показалась на небе розоперстая Эос, как Пелопс первым взошел на колесницу и погнал коней во весь опор. В облаке пыли скрылась Пиза с ее строениями. Медные ободья колес гремели по камням, высекая огонь. Колесницу подбрасывало на ухабах, и стоявшего на ней трясло так, что он едва удерживался на ногах. Кони встряхивали гривами, и с их морд падали хлопья пены.
Прошло немало времени, когда сзади послышался грохот. Кони, подаренные Эномаю его отцом Аресом, неслись как вихрь. Ударил Пелопс своих коней хлыстом, но расстояние между колесницами продолжало сокращаться. Можно было уже видеть покрасневшее от напряжения лицо Эномая и копье, занесенное в его руке.
И вдруг задние колеса соскочили с оси, колесница опрокинулась, и Эномай вылетел вперед, как камень, брошенный из пращи.
Остановив коней, Пелопс сошел на землю и, качаясь как пьяный, подошел к трупу жестокого и коварного царя и поднял его на свою колесницу.
Горожане, увидев, что чужеземец возвращается живой, приветствовали его радостными возгласами. Эномай был ненавистен своему народу. Пелопс поспешил к покоям своей будущей супруги, которую он еще не видел. Однако его задержал поджидавший Миртил.
Поздравив победителя, Миртил поднес к его лицу кусок воска.
—Вот моя хитрость! — торжествующе произнес китиец. — Я закрепил оси колес воском, и они отлетели. Принеси жертву сыну Аполлона Аристею, давшему смертным воск и мед.
—Я принесу жертвы самому Аполлону и всем другим богам, сохранившим мне жизнь. Ты же отблагодари Ату, сброшенную Зевсом с Олимпа за обман.
В тоне, которым Пелопс произнес эти слова, звучало раздражение. Ведь часто те, кто готов воспользоваться предательством и обманом, самих предателей презирают.
— Ты прав! — отозвался Миртил невозмутимо. — Ата заслуживает гекатомбы. Ведь она сделала меня, простого конюха, владельцем половины Элиды, а вскоре, как мы договорились, я буду супругом Гипподамии. Сейчас ты с нею познакомишься.
С ненавистью взглянул Пелопс на Миртила и, отвернувшись, зашагал к покоям будущей супруги.
Глаза у Гипподамии покраснели от слез. Видимо, она уже знала о гибели отца, но ни единого укора не услышал Пелопс из уст девушки. Могла ли она оправдывать своего отца, губившего тех, кто хотел взять ее в жены. Только теперь, при виде супруги, Пелопс понял, что главной его наградой была не царская власть, а Гипподамия, девушка неземной красоты. И тем невыносимее была мысль, что он должен разделить ее с Миртилом. «Нет! Этого не будет! — решил Пелопс, и у него возник план, как избавиться от китийца. — Я отдам ему всю Элиду, а сам с Гипподамией вернусь в отцовский дом».
Однако Миртил от предложенного ему отказался.
—Это не по уговору, — возразил он. — Мы договорились на половину всего. Целое мне не нужно.
—Пусть будет так! — нашелся Пелопс. — Но сначала я должен вместе с невестой побывать у себя на родине, чтобы перенести ее через порог отцовского дома.
Миртил догадался, что, взяв с собой Гипподамию, Пелопс не вернется.
— Я отправлюсь с тобой! — сказал хитрец. — Ведь пока мы доберемся до твоего дома, придет мой срок, и я тоже перенесу Гипподамию через порог моего отцовского дома, он не так уж далеко от твоего.
Пелопс ничего не смог возразить и лишь с досады махнул рукой. Через несколько дней они отправились в путь. Пелопс вез Гипподамию на колеснице, давшей ему победу. Миртил скакал рядом на коне. Корабль, на котором Пелопс прибыл к берегам, стоял на том же месте, на якорях. Отправляясь в Пизу, Пелопс попросил кормчего подождать его десять дней на тот случай, если ему не удастся устроиться в этой стране.
— Ушел холостым, возвращаешься женатым! — пошутил по-дружески кормчий, приветствуя Пелопса. — И куда же поплывем теперь? — Туда же, откуда отплыли! — ответил Пелопс, улыбаясь.
— А это кто с тобой? — спросил кормчий, показывая на поднимающегося по сходням Миртила. — Наверное, брат невесты?
Пелопс яростно хмыкнул что-то неопределенное.
На корабле Гипподамия уже не лила слез, с радостью приняв дар Афродиты, которого ее хотел лишить отец. Из уст Гипподамии Пелопс услышал, что было причиной нечестивого обращения Эномая с женихами: оракул предупредил царя, что он погибнет от руки зятя. Теперь уже Пелопс не чувствовал себя виноватым в убийстве отца супруги: ведь так было предрешено судьбой.
Свадебное путешествие можно было бы назвать прекрасным, если бы не Миртил. Он все время вертелся около новобрачных и вступал в разговоры, показывая свою причастность к их счастью. Все это раздражало Пелопса, и однажды, дождавшись, пока подойдет Миртил, он обратился к Гипподамии:
— Тебе, дорогая, тяжко переносить долгое плавание. Вскоре мы высадимся на острове. Пока мореходы будут набирать воду, мы с тобой пройдемся по суше.
Когда корабль пристал к каменистому островку, Пелопс и Гипподамия сбежали по сходням на берег. К ним присоединился Миртил.
— Пойдем сюда, — сказал Пелопс, показывая на скалистый утес, нависающий над морем. — Оттуда должен открыться прекрасный вид.
Тропинка была настолько узкой, что пришлось идти по одному. Первой шла Гипподамия, за нею Пелопс, последним, тяжело дыша, следовал Миртил. В том месте, где тропинка выходила на ровную площадку, Пелопс неожиданно обернулся и сильным ударом сбросил Миртила в море. Падая, тот успел выкрикнуть проклятие Пелопсу и его потомству.
Гипподамия стала бледна, как молоко.
— Наши дети! — простонала она. — Что с ними будет?
И понял Пелопс, что Гипподамию напугало не убийство Миртила — он был отвратен и ей, а то, что перед смертью негодяй успел проклясть их род.
Подавленные происшедшим, супруги возвратились на корабль. Веселый кормчий встретил их словами:
—Ушли втроем, пришли вдвоем.
—Все бывает! — отозвался Пелопс.
— А теперь куда поплывем? — спросил кормчий. — На восток или на запад?
— Сначала на восток и на север, как хотели, а потом назад, откуда отплыли.
Кормчий понимающе улыбнулся.
Через несколько дней показались покрытые лесом вершины Сипила. Высадившись, чтобы принести жертвы отеческим богам, Пелопс заодно обратился к прославленному на его родине предсказателю. Тот передал повеление богов: Пелопс должен с почетом похоронить своего тестя и учредить в его память состязания в Олимпии.
Стоя на палубе рядом с Гипподамией, Пелопс мысленно прощался со своей родиной. Он знал, что больше никогда не вернется на эту землю, где ему пришлось пережить столько горя. А что его ждет в Элиде? Предотвратят ли жертвоприношения в честь Эномая бедствия, какие предрек Миртил?
Смотрите также
140. Сыновья Гиппокоонта
Геракл решил напасть на Спарту и наказать сыновей Гиппокоонта. Они
не только отказались совершить над ним очистительный ритуал после смерти Ифита,
но и сражались против него под командованием Нелея ...
Раскопки городов Северного Причерноморья
Археологические исследования античных городов и поселений, расположенных на северных
берегах Черного моря, ведутся уже более 125 лет. Работы археологов дали самый разнообразный
материал для истори ...
Военные действия в Ионии
Во время пребывания Алкивиада в Афинах могло казаться, что афиняне все же в конце
концов окажутся победителями. Афинский флот был вновь хозяином Эгейского моря, и
в этих условиях возвращение отпав ...