Greece About

Не только последующие поколения, но даже и современники, особенно младшие из них, дожившие до 404 г. до н. э., ясно сознавали, что Пелопоннесская война резко отличалась от предыдущих войн. В первую очередь здесь следует отметить наш главный и зачастую единственный источник — произведение Фукидида, начинающееся с заявления, что он приступил «к труду своему тотчас с момента возникновения войны в той уверенности, что война эта будет войною важной и самой достопримечательной из всех предшествовавших» (I, 1, 1).

Творчество Фукидида, по меткому выражению академика С. А. Жебелева, представляет собой «высший образец античной историографии»1. В противовес своим предшественникам, в частности старшему современнику Геродоту, Фукидид действительно старался создать научную историю событий. Он широко и очень тщательно использует документальный материал и старается критически подойти к имеющимся в его распоряжении данным. Фукидид сам заявляет: «Я не считал согласным со своей задачей записывать то, что узнавал от первого встречного, или то, что я мог предполагать, но записывал события, очевидцем которых был сам, и то, что слышал от других, после точных, насколько возможно, исследований относительно каждого факта, в отдельности взятого» (I, 22, 2). Во многих случаях Фукидид оговаривает, что не мог добиться истины. Он всегда подчеркивает основные, по его мнению, причины событий. За непосредственными поводами войны (керкирский и потидейский конфликты, мегарская псефизма) Фукидид отмечает как основную причину войны то, «что афиняне своим усилением стали внушать опасение лакедемонянам» (I, 23, 5).

Фукидид сам принимал активное участие в общественной жизни и политической борьбе своего полиса — Афин. Вполне понятно, что его политические убеждения — а он был сторонником умеренной олигархии — не могли не повлиять на его оценку внутриполитической борьбы в Афинах. Фукидид враждебно относится к демократии. Он резко отрицательно характеризует крупнейшего вождя демоса Клеона, и, если не считать голословных оскорблений, совершенно умалчивает о деятельности видного последователя Клеона — Гипербола; Фукидид откровенно признает умеренную олигархию Ферамена в 411 г. до н. э. «наилучшим государственным строем» и совершенно незаслуженно приписывает ей успехи афинского флота, одержанные под руководством Алкивиада. Рабство, по Фукидиду, вполне натуральное состояние для «варваров».

Ожесточенная политическая и социальная борьба, разгоревшаяся во время Пелопоннесской войны во всей Элладе, была в глазах Фукидида лишь показателем одичания и понижения морального уровня эллинов. Не понимая социальных причин гражданской войны на Керкире, он ограничивается сетованием на преступную человеческую природу. «Человеческая природа, которой свойственно впадать в преступления вопреки законов, взяла верх над последними и с наслаждением проявляла себя, не сдерживая страсти, господствуя над правом и враждуя с лицами, имеющими превосходство» (III, 84, 2).

Не ясна для Фукидида и тесная связь между внутриполитическим развитием и военными действиями воюющих сторон. Быть может поэтому он умалчивает о важных событиях внутренней истории Афин как непосредственно перед началом войны и в период после смерти Перикла, так и во время Никиева мира. Например, он ничего не говорит о нападках на Перикла и окружающих его людей в 433—431 гг. до н. э., не вспоминает хотя бы мимоходом об остракизме Гипербола и т. д. К счастью, Плутарховы биографии Перикла, Никия и Алкивиада частично восполняют этот досадный пробел в произведении крупнейшего историка классической Греции.

Несмотря на критическое отношение к мифам, Фукидид все же верит в существование Харибды и лестригонов. Он уделяет также много внимания различным приметам, предсказаниям, изречениям оракулов и т. д.

Все же Фукидид всегда старается объективно описывать события, абстрагируясь по мере возможности от личных симпатий или антипатий. Особенно ярко объективность Фукидида проявляется в изложении фактов, связанных с его же собственной неудачной Амфипольской экспедицией. Эта неудача повлекла за собой осуждение историка афинским народным собранием и изгнание его из Аттики (IV, 104—107).

В творчестве Фукидида античная историография достигла высшей точки своего развития. Его заявление о том, что труд его «рассчитан не столько на то, чтобы послужить предметом словесного состязания в данный момент, сколько на то, чтобы быть достоянием навеки» (I, 22), нашло свое подтверждение, между прочим, и в том, что ни один из древних историков не пытался даже вновь описывать события, изложенные Фукидидом. Все три автора, писавшие специально о Пелопоннесской войне (Ксенофонт, Кратипп и Теопомп), начинают свое изложение с того места, где обрывается история Фукидида.

Последний период войны (с 411 по 404 г. до н. э.) известен нам значительно меньше. Основным источником являются здесь «Греческая история» Ксенофонта и, кроме того, фрагменты из Диодора Сицилийского, а также Плутарховы биографии Алкивиада и Лисандра.

Большое значение для анализа социально-политического строя Афин, характеристики их экономического состояния в начале войны, положения и настроений различных групп афинского населения — в том числе и рабов — имеют комедии Аристофана, псевдоксенофонтова «Афинская полития», одноименное произведение Аристотеля, а также некоторые речи афинских ораторов.

Важным источником для историка являются и надписи этого периода. Это в основном тексты договоров, инвентарные списки и отчеты афинских храмов, данные о форосе участников Афинского морского союза, отдельные постановления экклесии. Тексты их опубликованы в своде греческих надписей — «Inscriptiones Graecae» (в дальнейшем — IG) и в текущих номерах археологических журналов, прежде всего в «Hesperia». Благодаря этим эпиграфическим текстам мы можем определить размеры дани, налагаемой Афинами на членов архэ, уточнить суммы расходов по отдельным экспедициям, а также охарактеризовать содержание союзных договоров Афин со многими полисами.