Greece About

После поражения в Афинах в сильнейшей степени обострилась борьба за власть между отдельными группировками рабовладельцев. Учитывая практику Лисандра в союзных полисах, можно было быть уверенным в том, что Спарта не потерпит сохранения демократической конституции и в Афинах.

Сразу после победы Лисандр вместе с флотом отправился для подавления последнего очага демократии в Элладе — Самоса. Однако он счел необходимым вернуться в Афины в день созыва народного собрания и здесь, по словам Лисия (XII, 71 и сл.), поддержал предложение Ферамена «вверить управление городом тридцати правителям», угрожая при этом, что отказ от этого предложения «поставит вопрос не о государственном устройстве, а о жизни и свободе» афинян.

Новое правительство поддерживалось теми же группировками олигархов, которые произвели переворот 411 г. до н. э. Это были крайние олигархи, опиравшиеся на гетерии и изгнанников, возвращенных спартанцами в Афины, и умеренные олигархи, возглавляемые Фераменом. Большинство среди «Тридцати» принадлежало крайним олигархам, возглавляемым Критием. Широкие слои демоса, чувствуя невозможность сопротивления, отстранились от политики, а наиболее видные приверженцы демократии эмигрировали в соседние полисы, в частности в Фивы (группа Фрасибула). Аристотель следующим образом характеризует соотношение сил политических группировок в Афинах: «Мир был заключен у афинян на том условии, чтобы они управлялись по заветам отцов. И вот демократы старались сохранить демократию, а из знатных одна часть — люди, принадлежавшие к гетериям, и некоторые из изгнанников, вернувшихся на родину после заключения мира, — желала олигархии. Другая часть — люди, не состоявшие ни в какой гетерии... — думала о восстановлении отеческого строя» («Афинская полития», 34, 3). Руководителем этой, умеренно олигархической, группы, как упоминалось, был Ферамен.

Комиссия «Тридцати» была составлена из десяти граждан, намеченных Фераменом, десяти, намеченных крайне олигархическими гетериями, и, наконец, десяти, избранных под давлением Лисандра, присутствовавшего на собрании. Подавляющее большинство комиссии состояло из сторонников крайней олигархии. Задачей «Тридцати» было «составление свода законов в духе отцов» (Ксенофонт, II, 3, 2). На самом же деле они стали афинским правительством.

«Во главе происшедшего переворота, — говорит Платон, — стояли 51 человек в качестве правителей: одиннадцать в городе, десять в Пирее — каждая из этих коллегий ведала агорой и всем, чем надлежало управлять (в обоих) городах,— тридцать же стали самодержавно править всем». «Десять» в Пирее были несомненно обычной олигархической декархией по образцу устанавливаемых Лисандром олигархических правительств. «Одиннадцать» в Афинах представляли собой комиссию, которая по Перикловой конституции ведала содержанием заключенных, казнями осужденных и передачей конфискованных имуществ (Аристотель. Афинская полития, 52, 1). Во время тирании «Тридцати» в значительно расширившийся вследствие массового террора круг обязанностей этой комиссии входило, кроме того, наблюдение за рынком — центром общественной жизни полиса. Аристотель говорит, кроме того, о 300 биченосцах, которые были исполнительным аппаратом тиранов.

Учитывая печальный результат кратковременного господства олигархов в 411 г. до н. э., «Тридцать» сначала пытались создать себе некую массовую опору. Они назначили пятьсот человек членами Совета и еще столько же на другие государственные должности. Кроме того, еще 2000 граждан участвовали в судопроизводстве. Эти 3000 граждан должны были, согласно плану Крития, пользоваться всеми политическими правами. Однако список «Трех тысяч» так и не был опубликован, а народное собрание, даже в ограниченном составе, так и не созывалось все время правления «Тридцати». Все же некоторые упрощения законодательства, особенно в имущественных вопросах, и широко провозглашенный поход против доносчиков — сикофантов — должны были привлечь на их сторону богатых граждан.

Однако основным методом управления оставался массовый террор по отношению к демократам. За 8 месяцев своего правления «Тридцать» казнили не менее полутора тысяч человек. Постепенно террор начал обращаться и против богатых афинян, так как тираны рассчитывали присвоить конфискованное имущество. Так, был издан закон о том, что каждый из «Тридцати» может арестовать по своему усмотрению одного метэка и присвоить себе его имущество. Известный афинский оратор метэк Лисий в речи «Против Эратосфена», одного из 30 тиранов, подробно описывает, как беспощадно тираны грабили метэков, присваивая себе их имущество. Жертвой тиранов пали и афинские граждане.

Рисунки ни щитах греческих городов-государств (слева направо): Спарта (Лакедемон); Сикион; Мантинея в Аркадии (Ахейский союз); Мессена; Фивы и их союзники (с 362 г. до н. э.); государственная эмблема Лариссы Креметы в Фессалии; бычья голова, эмблема Фокиды; Медуза Горгона, венок и чаша — популярные сюжеты на афинских щитах; звезды, эмблема на щитах в Македонии

Был арестован богач Никерат, сын стратега Никия, и Антифонт, дважды бывший триерархом. Наконец, по инициативе Крития был издан закон о лишении судебных гарантий всех граждан, за исключением «Трех тысяч». По простому решению «Тридцати» любой из них мог быть казнен без суда. В связи с ростом возмущения масс у демоса (за исключением «Трех тысяч») было отобрано оружие и, кроме того, приглашен в Афины гарнизон из 700 спартанцев, оплачиваемый «Тридцатью».

Всё же эти мероприятия не могли задержать процесса разложения тирании. С осени 404 г. до н. э. умеренный олигарх Ферамен, опасаясь восстания граждан, стал в оппозицию к Критию. Он настаивал на разработке новой конституции по образцу правления «Пяти тысяч» в 411 г. до н. э., надеясь, что в случае регулярного созыва народного собрания, состоящего из гоплитов, власть перейдет из рук крайних олигархов к его сторонникам. Оппозиция Ферамена кончилась его же казнью. Во имя соблюдения «законности» Ферамен был предварительно вычеркнут «Тридцатью» из списка «Трех тысяч». Тогда террор тиранов обратился не только против демократов, но и против умеренных олигархов. Власть «Тридцати» держалась только на присутствии спартанского гарнизона. В дальнейшем Критий закрыл доступ в Афины всем не вошедшим в список «Трех тысяч». Земельные владения оппозиционеров конфисковывались и раздавались олигархам.

В это время бывший стратег Фрасибул, эмигрировавший в Фивы, собрал отряд из 70 изгнанников и захватил Филу, укрепленный пункт вблизи Декелеи. Это выступление возбудило тревогу тиранов, и они двинули против Фрасибула все 3000 своих гоплитов. Отраженные от Филы, они возвратили ополчение в Афины и выслали против повстанцев весь спартанский гарнизон. Тем временем отряд Фрасибула вырос до 700 человек. Напав неожиданно на спартанцев, Фрасибул нанес им большой урон (было убито 120 гоплитов) и двинулся на Пирей. По пути отряд Фрасибула вновь увеличился и дошел до 1000 человек. Быстрое продвижение восставших и массовый переход рядовых граждан на их сторону ясно показывали всю политическую неустойчивость и недолговечность тирании. В связи с этим олигархи решили заблаговременно подготовить себе убежище и, произведя перепись всех жителей Элевсина, арестовали их и приказали поголовно казнить, с тем чтобы в случае дальнейших осложнений можно было укрепиться в Элевсине.

Между тем Фрасибул с отрядом прибыл в Пирей, где к нему присоединилось много местных жителей, в том числе метэков и даже рабов. Когда тираны вывели в бой все свои вооруженные силы — 3000 гоплитов, лаконский гарнизон и всадников,— оказалось, что они имели в пять раз больше гоплитов, чем Фрасибул. Но зато за гоплитами восставших «выстроились копейщики и легковооруженные метатели дротиков, за ними отряд, вооруженный камнями для метания. Этих последних было много, так как сюда прибывало порядочно и местного народа» (Ксенофонт, II, 4, 12). Таким образом, настроение рядовых граждан было явно на стороне восставших.

В решающей битве у Мунихии «Три тысячи» были вновь разбиты. В этом сражении погиб вождь тиранов Критий. После этого крайние олигархи бежали в Элевсин, умеренные выбрали себе новое руководство в числе десяти, а демократы закрепились в Пирее. Наиболее сильной оказалась пирейская группа, боровшаяся за полное восстановление демократии. К ней примкнуло много метэков, привлеченных обещанием уравнения их в правах с афинскими гражданами.

И афинские, и элевсинские олигархи обратились за помощью в Спарту. Лисандр вновь двинулся к Пирею и обложил его с суши и с моря. Однако эфоры и царь Павсаний опасались чрезмерного усиления Лисандра, и Павсаний сам направился в Аттику.

В это время «на сторону граждан, занявших Пирей и Мунихию, перешел весь народ и эта партия стала одолевать в войне» (Аристотель. Афинская полития, 38, 3); в самих Афинах произошел новый переворот и у власти стали умеренные, стоявшие за соглашение с пирейскими демократами.

Так как ни одна из сторон не проявляла враждебности к лакедемонянам, Павсаний предложил примирение на следующих условиях: 1) обе партии прекращают враждебные действия; 2) все получают свое прежнее имущество (исключение делалось только для 30 тиранов, декархов Пирея и «Одиннадцати»); 3) олигархи сохранят свою власть в Элевсине, причем все желающие могут переселиться к ним; 4) за все прошлые политические преступления объявлялась амнистия. Немедленно после этого договора Пирей и Афины объединились в одну общину.

Элевсинские олигархи готовились все же к борьбе за власть и приглашали наемников. Однако в 401 г. до н. э. стратеги элевсинцев были убиты, а рядовые олигархи возвратились в Афины, где еще раньше была полностью восстановлена демократическая конституция.

В заключение необходимо остановиться на вопросе: почему отсталая Спарта победила передовые Афины? Основная причина лежит во внутренней слабости рабовладельческой демократии. Афинская морская держава представляла собой диктатуру относительно небольшого числа полноправных афинских граждан не только над тысячами рабов, но и над громадным числом союзников, которые ждали первого удобного случая для освобождения. При любом осложнении внутреннего положения усиливались центробежные стремления в Афинской морской державе. Вступить же на путь предоставления прав гражданства союзникам афинская рабовладельческая демократия не могла в силу присущей ей ограниченности, заложенной в самой природе античного полиса.

Во-вторых, надо учесть и то, что Афинам противостоял не только Пелопоннесский союз, но также очень многие эллинские полисы Сицилии, а в конце концов и располагавшая неисчислимыми денежными и военными ресурсами всей Передней Азии Персия. Спарте не удалось одержать победы над Афинами в единоборстве с ними. Только щедрая помощь персидского царя склонила чашу весов на ее сторону.

Купленная дорогой ценой победа Спарты и разгром Афин отбросили Грецию с точки зрения ее международного веса больше чем на сто лет назад. Позорный Анталкидов мир, являвшийся логическим следствием поражения Афин в Пелопоннесской войне, свел на нет все достижения греко-персидских войн.

Еще более катастрофическими оказались последствия Пелопоннесской войны в политической жизни Греции. Афинская архэ, основывавшаяся на безжалостной эксплуатации не только рабов, но и союзников, оказалась слишком слабой для того, чтобы объединить всю Элладу. Спарта в силу своей экономической отсталости была не способна добиться длительного политического объединения Греции. Таким образом, Пелопоннесская война предопределила временную победу полисного партикуляризма, а дальнейший ход событий логически повлек за собой междоусобные войны IV в. до н. э. и в конце концов привел к установлению македонского владычества и потере независимости Эллады.