Greece About

Южное Причерноморье со времен Кира I (558—529 гг. до н. э.) входило во владения Персидской монархии; только после заключения Каллиева мира в 449 г. до н. э. греческие города получили автономию. Вероятно, как и в городах Ионии, знать южнопонтийских городов вела персофильскую политику, чтобы облегчить себе эксплуатацию местного населения и естественных богатств соседних областей. Отношения греков с местным населением сложились по-разному. С давних пор племена восточной части Южного Причерноморья — халибы, моссинойки, тибарены и др. — славились своим искусством добычи и обработки металлов, в частности стали. Экономические связи с ними были очень выгодны грекам, в частности жителям Синопы, которые покупали здесь железо. Об устойчивости этих связей свидетельствует множество мелких городков, основанных Синопой на землях этих племен.

Исходя из более поздних данных Ксенофонта, можно полагать, что местное население оказало сопротивление попыткам греков установить над ним свое господство, и, например, пришлось считаться с независимостью своих соседей — исконных обитателей Южного Понта.

В западной части побережья находился только один крупный эллинский город — Гераклея, расположенный в устье реки Лик. Местные земледельческие племена мариандинов не смогли отстоять своей свободы и в конечном счете были порабощены гераклеотами. Можно полагать, что рассматриваемый период истории Гераклеи был наполнен борьбой гераклеотов с мариандинами, и в это именно время складывались те особые формы зависимости мариандинов, на которые потом указывали древние писатели. Заставив местных жителей работать на себя, гераклеоты благодаря этому имели развитое сельское хозяйство, доставлявшее значительное количество продуктов. Наряду с ними Гераклея вывозила также лес, скот, изделия гончарного ремесла и другие товары. Известно, что около 520 г. до н. э. гераклеоты основали колонию на западном берегу Понта — город Каллатию. Выселение части граждан может свидетельствовать об обострении социального неравенства среди населения города Гераклеи, вызвавшего ожесточенную борьбу между различными социальными группами и переселение побежденных на новые земли.

Письменные источники не дают никаких сведений по экономической истории городов Южного Причерноморья в рассматриваемое время. Однако раннее появление здесь собственной монеты (Синопа, например, начала чеканить серебро в период между 570—520 гг. до н. э.) указывает на значительное развитие денежного обращения уже в середине VI в. до н. э.

Немногим лучше известна жизнь западночерноморских полисов. Данные о торговле городов Западного Причерноморья в это время показывают, что между греками и коренным населением страны — фракийцами — установились торговые связи. Греки ввозили изделия средиземноморских ремесленных центров, получая в обмен такие ценные товары, как хлеб, лес, рыбу, драгоценные металлы, которыми была богата Фракия.

В 514 г. до н. э. Дарий, направляясь против скифов, вступил в пределы Западного Причерноморья. При этом персы, сломив сопротивление отдельных фракийских племен, подчинили восточное побережье Фракии, в том числе и греческие города. Однако персидское владычество не оставило глубоких следов в истории Западного Причерноморья, так как уже в 494 г. до н. э. во Фракии находились скифы, пытавшиеся вторгнуться в Малую Азию.

В первой половине V в. до н. э. у наиболее развитых фракийских племен, обитавших в юго-восточной части Фракии, развитие земледелия, скотоводства и горных промыслов достигло высокого уровня.

Далеко зашедшее в их среде разложение первобытно-общинного строя приводило к возникновению классов и классового общества. По свидетельству Геродота, у фракийцев в середине V в. до н. э. уже существовало рабство. Существование резкого имущественного неравенства среди южнофракийских племен подтверждается археологическими источниками.

Приблизительно с 480-х гг. до н. э. племена одрисов, обитавшие на юго-востоке Фракии, подчинили себе многие племена страны, вплоть до берегов Истра. В первой трети V в. до н. э. окончательно сложилось Одрисское государство. Первый известный нам одрисский царь Терес, правивший во второй четверти V в. до н. э., вступил в родство со скифским царем Ариапейфом, выдав за него свою дочь.

По-видимому, цари одрисов не могли полностью подчинить себе греческие города. Но экономический контакт богатых горожан с фракийской знатью приводил к обогащению обеих сторон за счет угнетения широких кругов свободного населения и рабов. Косвенным свидетельством этого являются территориальный рост городов Западного Причерноморья (например, Аполлонии), возрастающее имущественное расслоение городского населения. Последнее нашло отражение в ожесточенной социальной борьбе, происходившей в этих городах в V в. до н. э. Традиция сохранила известия только об Истрии и Аполлонии, в которых восстания граждан привели к низвержению правления аристократии и установлению демократического строя.

Наряду с развитием на принадлежавшей западнопонтийским городам территории земледелия и скотоводства наблюдается расширение в этих городах ремесленного производства и связанной с ним торговли; уже в V в. до н. э. возникает потребность в чеканке собственной монеты. Аполлония начала чеканить свою монету в период между 520—480 гг., Месембрия — с середины V в. до н. э.

Таким образом, рост припонтийских городов сопровождался развитием их торговых связей с греческими полисами, главным образом с Афинами. Со второй четверти V в. до н. э. в западнопонтийских городах заметно усиление аттического импорта. Стремление Афин использовать все выгоды от торговли с богатыми припонтийскими странами нашло выражение не только в торговле, но и в военных экспедициях в Черное море. По-видимому, первые экспедиции относятся еще к 470-м гг. до н. э., так как античная традиция сообщает, что афинский деятель Аристид умер во время экспедиции в Понт.

Наиболее важные последствия имел поход Перикла в Черное море, ознаменовавший новый этап в истории ряда городов Южного и Западного Понта. Дата похода не определена с достаточной точностью; его относят то к 444 г., то к 437 г. до н. э. Стремление Перикла продемонстрировать «царям и властителям» припонтийских племен афинское морское могущество заставляет предполагать, что многие из них враждебно относились к Афинам. Известно,. например, что противником афинян был могущественный царь одрисов Ситалк, сын Тереса.

В отношениях с припонтийскими греческими городами Перикл держался дружественной политики, поощряя в них проафинские группировки. Однако, чтобы добиться господства, Перикл не остановился и перед применением силы. Так, используя недовольство жителей Синопы правившим ими тираном Тимесилаем, Перикл послал флот из 13 триер во главе с Ламахом и воинов, с помощью которых в Синопе была свергнута тирания. По-видимому, массы синопской свободной бедноты не получили большого облегчения от этого переворота, так как земли и дома тирана и его приверженцев были заняты афинскими клерухами, которых Перикл послал в Синопу. Эти клерухи, числом 600, были надежной опорой афинского владычества в Синопе. Такое же насилие было применено и к городу Амису, в который афиняне послали войска под начальством Афеноклея. Амис был даже лишен своего названия и переименован афинянами в Пирей. Еще в IV в. до н. э. на монетах сохранилось это название и изображение афинской совы в качестве герба города.

Захват Синопы и Амиса афинянами был возможен не только вследствие ослабления этих городов внутренней социальной борьбой, но и, по-видимому, изза отсутствия существенной помощи грекам со стороны местных племен. По-видимому, в это же время Афинам удалось вовлечь в орбиту своего влияния и Гераклею Понтийскую, так как в сохранившихся списках плательщиков фороса в 425 г. до н. э. упоминаются и гераклеоты. Возможно, что здесь, как и в Синопе, афиняне использовали противоречия между местной аристократией и демократическими слоями свободного населения.

О взаимоотношениях городов Западного Причерноморья с Афинским морским союзом известно очень мало. В той же надписи, содержащей запись взносов союзников в 425 г. до н. э., с достаточной достоверностью устанавливаются названия Аполлонии и Каллатии.

Можно полагать, что не все припонтийские города в одинаковой степени испытывали гнет афинского владычества. Особенно тяжело приходилось населению тех полисов, куда были посланы афинские клерухи. Естественно, что в этих городах были сильны антиафинские тенденции, поддерживаемые персидским царем. С началом Пелопоннесской войны враждебные Афинам элементы в припонтийских городах активизировались. Уже в 424 г. до н. э. гераклейские олигархи с помощью персидского царя Дария II свергли власть поддерживаемой Афинами демократической партии и вслед за этим объявили о независимости города от Афин.

Отпадение Гераклеи наносило большой ущерб интересам Афин на Понте. Для подавления восстания афиняне отправили карательную экспедицию во главе со стратегом Ламахом, свергшим некогда тиранию в Синопе. По-видимому, не располагая достаточными силами для овладения городом сразу, Ламах высадился в пределах принадлежавшей Гераклее области — в устье реки Калета. Здесь афиняне подвергли опустошению поля гераклеотов, причем прежде всего от этого пострадали жившие в деревнях мариандины. Однако Ламаху не удалось подчинить гераклеотов, так как течением разлившейся от дождей реки его корабли были унесены в море и разбиты о скалы. Ламаху пришлось вступить в переговоры с Гераклеей, в результате которых гераклеоты согласились пропустить афинян через свою область и снабдить их продовольствием на обратный путь. Так бесславно окончилась попытка Афин вернуть Гераклею в число своих подданных.

Внутри самой Гераклеи продолжалась борьба олигархической и демократической группировок. Освобождение от афинской зависимости укрепило положение олигархов. Политические перемены в Гераклее, как это нередко бывало в греческих городах, имели своим последствием эмиграцию побежденных. Выселившиеся из Гераклеи демократы, по-видимому, овладели небольшим поселком в южной части Крыма — в свое время основанным ионийскими греками — и создали на его месте свою колонию Херсонес Таврический.

Основание Херсонеса отвечало интересам не только демократов, но и олигархов Гераклеи. Эмиграция части демократов разрядила в городе напряженную политическую обстановку, появление же новой колонии на северном, богатом своими природными ресурсами, побережье Черного моря было выгодно для Гераклеи в экономическом отношении.

Позиция западнопонтийских греков по отношению к Афинам в конце Пелопоннесской войны неизвестна. Можно думать, что отпадение в 411 г. до н. э. от союза Византия, Кизика, Селимбрии, Калхедона и городов на Геллеспонте должно было оказать какое-то влияние на их политику. Источники, подробно описывающие операции Алкивиада в 409 г. до н. э. против Византия и в Геллеспонте, не упоминают о понтийских городах. Отсюда можно заключить, что эти города не восставали против Афин или, что более вероятно, Алкивиад ставил задачей только возврат проливов; для борьбы с понтийскими городами у Афин в это время уже не было сил. После окончательного уничтожения афинского флота при Эгоспотамах в 405 г. до н. э. афинское влияние на города Понта было сведено на нет.

В экономической жизни западнопонтийских городов в это время глубоких изменений не прослеживается. Несомненно, что во второй половине V в. до н. э. здесь происходило дальнейшее развитие местного производства и торговли. Рабовладельческая знать городов, владевшая землей, мастерскими, кораблями, получала большие доходы. Немалый источник наживы для нее представляла торговля с внутренними областями страны.

Многочисленные находки греческих вещей во внутренних областях Фракии показывают, что связи прибрежных греков с местными племенами были весьма интенсивными. Фракийская аристократия в самых отдаленных от моря областях широко пользовалась изделиями лучших афинских мастеров V в. до н. э. Объединение Фракии под властью одрисов должно было способствовать росту фракийских связей с Грецией. Во второй половине V в. до н. э. одрисы были столь значительной силой, что Афины в начале Пелопоннесской войны искали с ними союза. Фракийские цари Ситалк и брат его Севт вообще относились дружелюбно к эллинам (хотя Ситалк был сначала враждебен Афинам): поощряя греческую торговлю во Фракии, они сами извлекали из нее немалую выгоду. Особым источником дохода была подать, которую греческие города ежегодно платили царю одрисов. Эти подати и доходы с подвластной территории позволили фракийским царям сосредоточить в своих руках значительные средства. Из ближайших к грекам «варварских» правителей они были самыми богатыми.

Bыплaтa подати фракийским царям вряд ли была очень обременительной для имущего населения западнопонтийских городов. Скопившиеся в их руках богатства давали им возможность тратить большие средства на общественные сооружения, как о том свидетельствуют археологические находки из Аполлонии и Истрии.

Южнопонтийские полисы к концу V в. до н. э. выросли в первостепенные производящие и торговые центры.

Синопа вывозила корабельный лес и дерево, рыбу и оливковое масло. Из Пафлагонии синопские купцы доставляли рабов и скот. Добывавшийся вблизи Синопы сурик считался лучшим во всем Восточном Средиземноморье. Для разработки железных, медных и серебряных руд Синопа основала колонию Котиору. Часть добываемого в Котиоре металла обрабатывалась на месте, остальное шло в мастерские Синопы. Синопская сталь пользовалась в древности большой славой. Торговля оливковым маслом и вином требовала большого количества керамической тары. Это привело к широкому развитию в Синопе гончарного ремесла. Развитию торговли способствовало также и то, что и Синопа, и Гераклея располагали значительным торговым и военным флотом.

Экономическая мощь Синопы способствовала ее политическому усилению: объединению значительной части населения южнопонтийского побережья под ее властью. Все колонии Синопы находились в различной степени зависимости от нее. Такой крупный город, как Трапезунт, платил Синопе подать, сохраняя внутреннюю автономию. Более мелкие колонии, вроде Котиоры, управлялись присланными из Синопы должностными лицами — гармостами. Территория этих колоний считалась принадлежащей Синопе. Сложную картину взаимоотношений Синопы с колониями и местными племенами рисует Ксенофонт. Одни племена, например табирены и часть колхов, находились в тесных сношениях с прибрежными эллинами. Другие, вступая в дружественные связи с отдельными эллинами, стремились держаться независимо по отношению к греческим городам (моссинойки). Третьи (дрилы) все время вели борьбу с прибрежными греками. Однако вражда отдельных племен не представляла для них такой опасности, как стремление крупных местных правителей подчинить себе богатые прибрежные города.

Только одно, сравнительно незначительное, событие из истории Южного Причерноморья в рассматриваемый период известно нам хорошо: пребывание там бывших наемников Кира, описанное Ксенофонтом в «Анабасисе». Весной 400 г. до н. э. армия из 10 тыс. воинов, сопровождаемая обозом, женщинами и рабами, спустилась с гор к морю, в Трапезунт. Яркий рассказ Ксенофонта живо передает то беспокойство, которое охватило южнопонтийских эллинов: пришедшее войско могло не только разорить греческие города и соседние с ними местные племена, но и нарушить ту систему взаимоотношений с местным населением, которая установилась здесь издавна и позволяла рабовладельческой знати греческих городов в союзе с племенной знатью эксплуатировать широкие слои местного населения. Относясь сочувственно к «десяти тысячам», южнопонтийские эллины все же стремились как можно скорее выпроводить своих соплеменников из Южного Причерноморья. Особенно пугало синопцев то обстоятельство, что «десять тысяч» вступили в дружбу с пафлагонским царем Корилом, мечтавшим захватить города побережья. Разыгравшиеся в маленьком городке Керасунте события, когда один из отрядов «десяти тысяч» напал на местное селение и был разбит, а пришедших в Керасунт с жалобой старейшин этого поселения наемники побили камнями, и последующий захват наемниками городка Котиоры заставили синопцев действовать энергично. Прибывшее из Синопы в Котиору посольство уговорило солдат переправляться на кораблях прямо в Гераклею.

Отплыв на доставленных кораблях, наемники остановились по дороге только в Синопской гавани — в город их, видимо, не пустили, но прислали необходимое продовольствие. Прибыв в Гераклею, солдаты, чувствуя себя вблизи от родины, потребовали от города контрибуцию в 10 тыс. золотых статеров. Однако гераклеоты тотчас же перевели город на военное положение. Поняв, что с гераклеотами нелегко справиться, пришельцы отправились дальше. Рассказ Ксенофонта о пребывании «десяти тысяч» в Южном Причерноморье важен для понимания последующей истории этой области.

В начале IV в. до н. э. Синопа переживала дальнейший подъем, о чем свидетельствуют многочисленные выпуски серебряных монет с гербом города — морским орлом на дельфине — и с именами должностных лиц. Богатства Синопы возбуждали желание соседних малоазийских правителей захватить город. В 70-х гг. IV в. до н. э. Синопе пришлось отстаивать свою независимость в борьбе с Датамом, caтрaпoм Каппадокии. Датам, владения которого до сих пор ограничивались внутренним плоскогорьем, решил захватить и приморские территории. Вступив в пределы Пафлагонии, он подчинил значительную ее часть и город Амис-Пирей. Амис не мог оказать значительного сопротивления, так как и сам он, и подчиненные ему поселения Темискира и Сидония не обладали сколько-нибудь значительными укреплениями.

Затем Датам осадил Синопу. Об этой осаде сохранился рассказ Полиена, приукрашенный вымыслами. Сначала синопцы стойко отражали неприятеля, подвозя морем продовольствие и военное снаряжение. В то же время Синопа послала царю Артаксерксу Мнемону жалобу на Датама. Через некоторое время у синопцев стало не хватать солдат. Как рассказывает Полиен, чтобы обмануть неприятеля, граждане одевали женщин в воинские доспехи и выводили их на стены. В конце концов Датам овладел Синопой. Подчинение Синопы каппадокийским сатрапом имело большие последствия для истории всей восточной части Южного Понта. Из независимого полиса, властвовавшего над несколькими городками, Синопа сама превратилась в подчиненный город. Можно думать, что автономия Синопы постоянно нарушалась вмешательством правителей Каппадокии и что последние захватили даже власть в городе. Так, например, на монетах Синопы вместо названия города теперь появляются имена сатрапов.

По-видимому, подчинение отразилось больше всего на положении беднейших слоев свободного населения. Рабовладельческая знать Синопы постаралась установить контакт с правителем и его приближенными — знатными персами. Несомненно, что сатрапы Каппадокии стремились поддерживать развитие торговли и ремесел в Синопе, так как это увеличивало получаемые с города подати. О значительном развитии производства в Синопе в это время свидетельствует то обстоятельство, что именно в IV в. до н. э. город создал мощный морской флот, занимавший первое место на Понте. Несомненно, что в рассматриваемое время достигло особенно большого развития керамическое производство, что документально засвидетельствовано клеймами на амфорах и черепицах уже с 320-х гг. до н. э. Продолжали развиваться и другие ремесла.

Присоединение Синопы к Каппадокии отразилось и на этническом составе города: здесь теперь появилось значительное количество персов и представителей местных племен.

После Датама Каппадокией управляли несколько сатрапов, его преемников, имена которых известны из легенд на синопских монетах. Только в 323— 322 гг. до н. э., когда Пердикка казнил правившего тогда Каппадокией Ариарата, Синопа вернула себе независимость.

Политическая история Гераклеи в IV в. до н. э. отлична от истории Синопы. После отпадения от Афинского союза в Гераклее установилось господство олигархов, правивших бесконтрольно, так как значительная часть демократов выселилась в Херсонес Таврический. Необходимость располагать силами для подавления демократической оппозиции, и главным образом для удержания в повиновении мариандинов, заставляла правящие круги Гераклеи заботиться об укреплении военной мощи города. В то же время Гераклея стремилась завязать тесные связи с другими припонтийскими полисами. В середине 380-х гг. до н. э. она, например, послала помощь Феодосии, на которую напал боспорский царь Сатир. Цель Гераклеи была тут ясна: она стремилась воспрепятствовать экспансии Боспора в западные части Крыма, ибо, овладев Феодосией, боспорские цари могли двинуться дальше, на гераклейскую колонию Херсонес. Помощь гераклейцев Феодосии была весьма эффективна: они отправили ей 40 кораблей с хлебом, маслом, вином и другими продуктами. Посылали гераклейцы в Феодосию и военные корабли, не раз помогавшие осажденным. Во главе военной эскадры стояли гераклейский наварх Тинних и другой известный наварх — родосец Мемнон. Несмотря на помощь Гераклеи, война эта закончилась через несколько лет капитуляцией Феодосии.

Большие затраты и неудачный для Гераклеи исход войны привели к обострению классовых противоречий в городе. Во время войны возросла задолженность широких масс городского населения. Земельные участки средних и мелких землевладельцев перешли в руки богачей. Бедственное положение масс и послужило толчком к развертыванию демократического движения, имевшего целью свержение правящей олигархической группы.

Требования отмены долгов и передела земли были столь настоятельны, что совет шестисот, верховный орган власти в Гераклее, вынужден был пойти на уступки, он разрешил вернуться ранее изгнанному из города вождю демократической партии Клеарху.

Клеарх происходил из знатного гераклейского рода и был всесторонне образованным человеком. В юности он учился в Афинах, где слушал Платона и Исократа. В дальнейшем он проникся радикальными идеями. Вернувшись в Гераклею, Клеарх при помощи бедных граждан и наемников захватил власть и провозгласил себя тираном. Олигархия была разгромлена: шестьдесят членов совета шестисот были казнены, другие арестованы, многие изгнаны. Были уничтожены долговые обязательства, имущество знати конфисковано и разделено между бедными гражданами. Многим рабам Клеарх дал свободу и старался утвердить их в правах гражданства. Одним из меРитон, из Панагюриштского клада. Золото. 2-я половина IV в. до н. э. роприятий его в этом направлении была насильственная выдача знатных гераклеоток замуж за рабов. Обращает, однако, на себя внимание, что, объявив многих рабов гражданами, Клеарх не сделал ничего для освобождения порабощенных мариандинов. Известна деятельность Клеарха в области культуры. Он учредил в Гераклее прославившую его имя библиотеку.

Деятельность Клеарха, естественно, породила ожесточенное сопротивление изгнанной или притаившейся в городе реакционной олигархии. Она неоднократно предпринимала попытки захватить власть и организовать покушение на жизнь самого Клеарха. В 352 г. до н. э., на двенадцатом году правления, Клеарх был убит заговорщиками.

О внешней политике Клеарха мы знаем очень мало; сохранились сведения, что он стремился к установлению мирных отношений с соседним персидским сатрапом. Преемником Клеарха был его брат Сатир, правивший с 352 по 345 г. до н. э. Затем власть перешла к сыновьям Клеарха Тимофею и Дионисию (345—337 гг. до н. э.). После смерти Тимофея в Гераклее правил один Дионисий (до 305 г. до н. э.). Весь этот период Гераклея чеканила серебряные монеты с именами своих правителей.

Политический строй Гераклеи после смерти Клеарха становился все менее демократическим. По-видимому для того чтобы удержать власть в своих руках, тираны делали уступки аристократам. Особенно ярко это сказалось в правление Тимофея, который изменил политике отца и выпустил из тюрем многих аристократов, несмотря на тяготевшие над ними обвинения. Постепенно тирания Гераклеи перерождалась в монархию.

История других городов Южного Причерноморья в IV в. до н. э. почти совсем неизвестна. О развитии товарного производства и их торговой деятельности свидетельствует то, что многие из этих городов, не имевшие ранее своей монеты, теперь начали ее выпускать — Амис-Пирей, Трапезунт, Кромны, Сесам.

Ни один из западнопонтийских городов ни в классическую, ни в эллинистическую эпоху не достиг такого положения на Понте, как Синопа или Гераклея. Некоторые из них все же превратились в относительно крупные центры ремесла и торговли. Как показывает нахождение аттических изделий в Аполлонии, Одессе, Каллатии, Месембрии, все они поддерживали интенсивные торговые отношения с Афинами и с другими городами Греции — Коринфом, Родосом, Фасосом. Особенно важны были связи с Кизиком: до появления македонского золота кизикские статеры были общепризнанной валютой в Западном и Северо-Западном Понте, тогда как на Южном Понте эту роль играли персидские дарики.

Одновременно в IV в. до н. э. усилились связи западнопонтийских городов с другими греческими городами на Понте.

События внутренней истории западнопонтийских городов в IV в. до н. э. почти неизвестны. По-видимому, во всех этих городах существовал строй рабовладельческой демократии.

Внешняя история Западного Понта в IV в. до н. э. тесно переплетается с крупнейшими политическими событиями на Черном море. В первой половине IV в. до н. э. территорию от устья Дуная до хребта Гем заняли пришедшие с севера скифы. Они частично вытеснили, частично подчинили себе живших там фракийцев. Свою роль в этом сыграло ослабление царства одрисов, которое вынуждено было одновременно вести борьбу с Македонией. К середине IV в. до н. э. территория современной Добруджи вошла в состав крупного объединения скифских племен под властью царя Атея. Известий о том, как сформировалось это объединение, не сохранилось. Имеется свидетельство о том, что царь Атей воевал с Византием, но, по-видимому, границей его царства был хребет Гем.

Об отношениях западнопонтийских городов с Атеем сведений нет. Правление Атея в Западном Причерноморье, во время которого он вел войны с трибаллами, «истрианцами» и Македонией, было недолговечным. Филипп Македонский в 50-х гг. IV в. до н. э. начал завоевание Фракии. Эта страна оказалась местом столкновения двух крупных политических сил того времени — скифов и македонян. В 342 г. до н. э. Аполлония и Месембрия должны были признать над собой власть Македонии, уже подчинившей себе территорию царства одрисов. Дальнейшая македонская экспансия на западном побережье вначале потерпела неудачу. Филипп осадил Одесс, но был вынужден снять осаду и заключить союз с городом. Вероятно, причиной этого была помощь, оказанная Одессу скифами.

Спустя три года, в 339 г. до н. э., Филипп предпринял решительное наступление против царя Атея. В большой битве скифы были разбиты, а их 90-летний царь пал в сражении. После этого западнопонтийские города не могли не признать над собой власть Македонии. Они были одними из первых греческих городов, вошедших в состав будущей Македонской державы. В течение более чем полустолетия Западное Причерноморье было лишено независимости.