Greece About

Полиник, предлагающий ожерелье Эрифиле. Роспись пелики (так называемой Вазы из Лечче). Вторая половина V в. до н. э.

Сатир, качающий девушку на качелях. Роспись скифоса. Около 430 г. до н. э.

Дельфийский возничий. Бронза. Ок. 470 г. до н. э.

Архаические схемы в скульптуре, господствовавшие в ней до V в. до н. э., ни в какой мере не могли удовлетворить стремлений скульпторов строгого стиля к углубленной характеристике человека. Поэтому первая задача, стоявшая перед ними, заключалась в коренной ломке устаревшего построения фигур по принципу фронтальности, с равномерным распределением тяжести тела между обеими ногами, и выдвижении новых принципов компоновки статуй, с перемещением центра тяжести фигуры в сторону от средней вертикальной оси. Переход к новому принципу построения человеческой фигуры, определивший собой подъем пластики на новую ступень, высшую по сравнению не только с архаическим греческим искусством, но и с искусством народов Древнего Востока, осуществился, по-видимому, в процессе работы над типом куроса. Куросы поздней архаики изваяны с полным знанием анатомического строения тела человека.

Тираноубийцы Гармодий и Аристогитон. Копия скульптурной группы Крития и Несиота. V в. до н. э.

Однако сложный человеческий организм остается еще мертвым и действия его — действия автомата. Скульпторы эпохи строгого стиля познали закон сопряженности членов тела между собой, в силу которого движение одного члена непременно влечет за собой изменение в положении других членов, а нередко и всего тела человека. С этого момента статуя ожила, а вместе с тем неизмеримо возросли возможности для воплощения в статуях сложных образов и представлений. И мы видим, что, раз став на новый путь, греческая скульптура преобразуется коренным образом, и не только с формальной стороны: она обогащается как в отношении тематики, так и со стороны внутреннего содержания. Вместо немногих универсальных типов архаики появляются живые, чувствующие и действующие герои, простые смертные и боги. Впервые происходит глубокая дифференциация между изображениями богов и людей, и скульпторы находят средства выразить в человеческом образе сверхчеловеческие свойства богов. При этом, изображая людей и героев, художник не интересуется случайными особенностями каждого индивида, но берет лишь их характерные черты и на основании глубокого понимания природы и ее законов перерабатывает их в обобщенные образы, отражающие сущность данного типа. Стремясь к новым, неизмеримо более сложным целям, скульптор отбрасывает всю внешнюю нарядность архаических статуй и обращается к простым и строгим линиям и формам.

Произведения его резца ясны, просты и часто даже суровы, представляя прямой контраст изысканности и манерности статуй поздней архаики.

От эпохи строгого стиля дошла, например, статуя так называемого дельфийского возничего, часть бронзовой группы, посвященной в святилище Аполлона в память победы, одержанной Гелоном, тираном города Гелы на острове Сицилии, на Дельфийских состязаниях. Группа представляла колесницу, запряженную четырьмя конями, мальчика, ведущего коней, и стоящих на колеснице Гелона и водителя его коней. Из группы сохранилась только последняя статуя. Увенчанный победной повязкой и одетый в длинную одежду возницы, юноша спокойно и прямо стоит на привычном ему месте, в то время как колесница, медленно совершая круг почета, проезжает вдоль рядов приветствующих ее зрителей. Он еще продолжает держать в руках вожжи, и только легкий поворот туловища и головы показывает, что внимание его направлено не на коней. Самоуглубленное выражение лица говорит о внутреннем переживании победы, дарованной божеством.

Автор этого произведения не установлен, и даже принадлежность его к той или иной школе ваяния является спорной. Из довольно длинного списка скульпторов строгого стиля только очень немногие имена перестали быть для нас отвлеченными понятиями. Среди них назовем двух тесно связанных по работе мастеров — Крития и Несиота, а также Мирона.