Greece About

Пройдя Истм (Коринфский перешеек), афинянин или любой другой обитатель Средней Греции оказывался на полуострове Пелопоннес, который он мог бы с полным основанием назвать «метрополией мифов». Территория, вдвое меньшая, чем остальная Греция, насыщена таким количеством легенд и исторических преданий, что они перевешивают мифы Северной и Средней Греции и островов Эгейского моря и Малой Азии, вместе взятые.

Этот феномен мог вызывать удивление до тех пор, пока археологические раскопки не показали, что политические центры, с которыми связаны мифы Пелопоннеса, — историческая реальность, и если для Северной и Средней Греции можно назвать четыре-пять городов II тысячелетия (Афины, Фивы, Иолк, Фера, Калидон), то в одной только Арголиде, примыкающей к Истму, их более десятка. А ведь кроме Арголиды имелись Лаконика, Мессения, Элида, Аркадия, Ахайя. Одним словом, Пелопоннес во II тыс. до н. э. был средоточием культуры, по сравнению с которым Аттика с Афинами были захолустьем.

Миф о Троянской войне, рисующий Агамемнона предводителем всех ахейцев, одно время воспринимался как свидетельство существования микенской державы, охватывающей едва ли не весь Пелопоннес. Археологические раскопки и древнейшие тексты, современные Троянской войне и ей предшествующие, окончательно опровергли это предположение, показав отсутствие единого государства и единого центра. Пелопоннес второй половины II тыс. до н. э. — это десятки небольших царств в определенных естественно-географических границах. Цари занимали дворцы, являвшиеся военно-административными и экономическими центрами. Это, однако, не говорило о их культурной и религиозной обособленности. Археологические данные показывают распространение по всему полуострову общих керамических типов. Мифы, дополненные археологией, свидетельствуют о почитании в разных местах одних и тех же божеств. Из мифов видно, что герои Пелопоннеса совершают свои подвиги далеко за его пределами, так что создается впечатление, будто полуостров тесен для них. Они побеждают чудовищ по всему свету, расселяются за морями и являются родоначальниками царских домов на островах Эгеиды и в Малой Азии. Все это говорит о желании создателей мифов придать своим излюбленным героям наибольшую значимость. В ходе раскопок на островах Эгеиды, на берегах Малой Азии, на сирийско-финикийском побережье, на Эолийских островах, в Италии и Сицилии обнаружено великое множество обломков расписной микенской керамики и других предметов, произведенных на Пелопоннесе. Все это свидетельства микенской торговли или даже колонизации, следы реальных персонажей, деятельность которых была обобщена в образах Геракла, Персея, Беллерофонта, Диомеда, Одиссея и других «многостранствующих» героев.

Мифы Пелопоннеса, героями которых являются догреческие и греческие, ахейские правители, не ставили своей целью представить их автохтонами, хотя негреческий элемент на полуострове сильнее, чем где бы то ни было в материковой Греции. Мифы Пелопоннеса рисуют достаточно отчетливую этническую картину, согласно которой ахейцам на полуострове предшествовало местное население — пеласги, лелеги и кавконы. О том, смешалось ли оно с ахейцами или было ими порабощено, нам неизвестно, так же как мы не знаем в точности, каков был вклад догреческих обитателей Пелопоннеса в формирование религии и мифологии пришельцев. Нижним рубежом героической истории древнейших царств Пелопоннеса является катастрофа, которую сами греки называли «возвращением Гераклидов», а ученые нового времени — «дорийским завоеванием». Каковы бы ни были причины этого бедствия — вторжение одних дорийцев или переселение множества северных народов, вовлекших в свое неудержимое движение и дорийцев, вырубка лесов с последующим высыханием рек, эпидемии, восстания порабощенного населения, — результаты были плачевны: разрушение дворцов, обезлюдение Пелопоннеса, забвение письменности и других культурных достижений микенского времени. Три столетия, следующие за этой катастрофой, сопоставимой лишь с падением античной цивилизации тысячу семьсот лет спустя, называются «темными». Кажется, именно в это время знания греков о своем прошлом обволакиваются фантазиями, становятся мифами.