Greece About

По-разному сложились судьбы сестер — Елены и Клитемнестры. Елену, возвращенную в Спарту Диоскурами, сватали Менелай, оба Аякса, Патрокл и другие величайшие герои.

Совсем потерял голову Тиндарей от великого множества женихов, число которых возрастало с каждым днем. Закрылся он в мегароне и приказал рабам никого не впускать. «Как выбрать одного из ста? — лихорадочно думал царь. — А изберешь, так на тебя ополчится вся Эллада, ведь у каждого жениха отцы и дядья».

И когда он решил вовсе не выдавать Елену, в мегарон заглянул юноша лет двадцати.

— Жених? — строго спросил Тиндарей.

— Жених, но не тот, — ответил юноша, улыбаясь кончиками губ.

—Как не тот? — удивился старик.

—Я сватаюсь не к твоим дочерям, а к дочери твоего брата.

— К Пенелопе, — облегченно выдохнул Тиндарей. — Тогда ты ошибся дверью. Покои моего брата рядом.

— Я знаю. Но мне хочется дать совет тебе.

—Мне? — удивился царь. — Но кто ты такой, чтобы давать советы?

—Я — Одиссей, наследник царя Итаки. Старик поскреб пальцами затылок.

—Итака... Что-то не припомню такого царства.

—Итака — это остров.

—Я и острова такого не знаю. Слышал о Крите, Кипре, Родосе, Лемносе, Кефаллении...

—Вот рядом с Кефалленией и находится наша Итака, где правит мой отец Лаэрт, правнук бога Гермеса.

Слова эти не произвели на старца никакого впечатления. Ведь едва ли не каждый из женихов, сватавшихся к Елене, заявлял себя внуком, правнуком или племянником кого-нибудь из богов.

— По материнской линии, — продолжал Одиссей, — я внук Автолика. При этих словах Тиндарей явно оживился.

— Выкладывай твой совет! — произнес он.

— Я тебе советую, царь, — начал юноша, — предоставить выбор мужа самой Елене. Ей видней. Но перед тем как она назовет своего избранника, пусть все женихи поклянутся водами Стикса, что примут ее выбор и будут защищать Елену и ее супруга.

— Союз женихов! — радостно воскликнул Тиндарей. — До такого еще никто не додумался! Не обижайся, Одиссей, но со мной согласится каждый встречный, что не было во всей Элладе человека более хитрого и вороватого, чем твой дед. Такой совет мог дать только потомок Автолика. Что же мы стоим? Пойдем к моему брату. Я хочу его убедить, чтобы он не колеблясь отдавал свою любимицу на этот остров, как его...

— Итаку, — подсказал Одиссей.

—Да! Да! Итаку! — продолжал старый хитрец. — Ибо, имея мужа с такой головой, как у тебя, не пропадешь и на острове, на котором из конца в конец три часа ходу.

—Если идти поперек, — поправил Одиссей, — а если вдоль — семь часов.

Следуя совету Одиссея, Тиндарей взял с женихов клятву, что они согласятся с выбором Елены и будут поддерживать ее избранника. Елена назвала имя Менелая. Другую же свою дочь, Клитемнестру, Тиндарей отдал в жены брату Менелая Агамемнону, который вернул себе власть в Аргосе.

Остальные женихи разошлись по домам. После того как братья Елены Диоскуры были взяты богами на небо, Тиндарей передал власть над Спартой Менелаю. Супруги жили счастливо. У них родилась дочь Гермиона.

Тем временем троянский царевич Парис, получив от Афродиты не только совет похитить Елену, но и корабль для осуществления коварного замысла, высадился в устье Эврота и оттуда прибыл вместе со своими слугами в Спарту. Его привлекательная внешность, украшенные золотом восточные одежды и пышная свита привлекли к себе внимание. Парис был принят в царском дворце и проводил в дружеских беседах много времени с Менелаем. Отправляясь по делам на остров Крит, Менелай поручил юного царевича заботам супруги.

Воспользовавшись отсутствием Менелая, Парис убедил Елену покинуть «жалкую деревню», как он называл Спарту, и перебраться вместе с ним в великий город, достойный ее красоты. Афродита вложила в речь царевича такую мощь, что Елена не смогла воспротивиться его воле. От пагубного решения не удержала ее даже малолетняя дочь, которую пришлось оставить в Спарте. Уходя на корабль, Парис прихватил и имущество Менелая, издевательски назвав его «приданым».

Сразу же после отплытия беглецов вестница богов Ирида понеслась на своих разноцветных крыльях на Крит, чтобы сообщить Менелаю о случившемся. Бросив все, он вернулся в Спарту к опустевшему дому и осиротевшей при живой матери малютке Гермионе. В ярости он проклинал слуг, не сумевших удержать госпожу хотя бы силой, а на следующий день отправил вестников ко всем бывшим своим соперникам, давшим, как и он, клятву оберегать святость брака. Они собрались в Спарте, чтобы выработать общий план действий.