Трон из слоновой кости с истлевшим деревянным каркасом (на фотографии обнаружили в том же могильнике
Трон из слоновой кости с истлевшим деревянным каркасом (на фотографии обнаружили в том же могильнике, где лежали представленные на предыдущем рисунке лошади и колесница. После реконструкции (правый рисунок,) обитый тонким листовым золотом и с соответственно размещенными (в виде опоры для подлокотников) декоративными изображениями сфинкса и лотоса в египетском стиле, трон воссоздает великолепие античного Соломина.
Погребения Саламина, очень похожие на эвбейские, но открытые двадцатью годами раньше, породили множество догадок. У ученых возникал вопрос, не наблюдают ли они результаты влияния "Илиады" на погребальные обычаи, а также других эпических поэм Гомера (и других современных ему сказителей). Допускалось и обратное: Гомер лишь воспроизвел господствовавшие традиции прощания с покойным, что же касается описанной им стилистики ритуалов — это лишь следование прежней традиции. Борьба этих двух теорий продолжалась до тех пор, пока одна из них не возобладала после раскопок на Эвбее: решающим аргументом стала могила "Героя из Лефканд". Захоронения на Эвбее, пожалуй, окончательно разрушили все доводы, доказывавшие влияние "Илиады" на погребальные ритуалы, поскольку здешние усыпальницы датируются примерно 950 годом до н. э. — то есть они значительно старше гомеровских эпосов, созданных около 750 года. Сегодня многие ученые расценивают могильники на Эвбее и на Кипре как элементы одной непрерывной традиции, согласно которой отдельные выдающиеся личности должны были быть удостоены похорон, которых заслуживали герои.
Если Эвбея и Кипр рано восстали из постмикенского мрака, то и Крит, господствовавший на Эгейском море в бронзовом веке, не должен был, видимо, значительно им уступать. И действительно, дело обстояло именно так. В конце XII века до н. э. представители смешанной минойско-микенской критской культуры нашли убежище на почти неприступной 1000-футовой высоте в восточной части центральной области острова, удаленной от бурных событий, сотрясавших лежащую ниже равнину. Возможно, людей вынудило подняться сюда какое-то вторжение, заставившее их покинуть прежние обжитые места. Теперь на удаленном и недоступном склоне они построили город, известный сегодня как Карфы.
Незадолго до Второй мировой войны руины Карф откопали английские археологи. Результатом их работы стало открытие значительного по площади поселения с числом жителей, видимо, около 3500 человек. Дома строились из грубых глыб известняка, сложенных без какого-либо крепежа или строительного раствора и даже без фундамента. Дымоходами служили разбитые горшки, которые вмуровывались в плоские крыши. Но сохранились и признаки более развитой культуры: город пересекали дороги, проложенные по рациональному плану, а на самом защищенном участке возвышался комплекс зданий, получивший у археологов название "Большого дома", — резиденция карфского правителя. В Большом доме ученые обнаружили мегарон, или тронный зал, характерный для микенской традиции. В верхней точке города карфяне построили святилище с алтарем и специальной скамьей для керамических изображений богов, которые и были обнаружены археологами.
Более полутора столетий обитатели этого изолированного от остального мира города-крепости самостоятельно боролись за существование. Затем, в начале X века, обстановка на Крите, видимо, несколько улучшилась, и это побудило обитателей Карф спуститься на равнину. Они покинули свою горную крепость: находки из захоронений конца X века показывают, что остров восстановил отношения с окружающим миром. Радикальные экономические и культурные перемены, побудившие критян спуститься из Карф, знаменуют грандиозные перемены, произошедшие во всем греческом мире, поскольку люди стали постепенно возвращаться на острова и в города, из которых прежде бежали.
Разрозненные поселения периода депрессии включались в движение, получившее у греков название синойкизма, — объединение нескольких городов под властью единой столицы. В Спарте и Коринфе отдельные поселения, объединенные одной географической территорией и имеющие общие экономические интересы, сомкнули границы и создали единые городские образования. В Аттике, следуя античной традиции, города и деревни согласились на подчиненную роль при существовании мощного центра, которым были Афины. Это было первым шагом к тому, что впоследствии стало составлять основу политической организации эллинистической Греции, которым был город-государство: в такое объединение входили города с их окрестностями, обладавшие собственной системой управления и формально не связанные с какими-либо внешними политическими структурами.