Столь же изощрен и профиль колонн. Очевидно, чтобы прямые, как карандаш, цилиндрические колонны изда
Столь же изощрен и профиль колонн. Очевидно, чтобы прямые, как карандаш, цилиндрические колонны издали не могли показаться вогнутыми, камнетесы придали им несколько сигарообразную форму. Как установил Пенроуз, достигая максимальной толщины у базы, к капители стволы колонн теряют в диаметре две пятых своей толщины. Такое внимание к деталям подтверждает высокое мастерство создателей Парфенона, пользовавшихся лишь самыми простыми инструментами: бечевками, отвесами, водяными уровнями, угольниками, а также, возможно, длинными и гибкими деревянными линейками.
Выполненная зодчими впечатляющая перестройка Акрополя свидетельствует о наивысшем расцвете перикловых Афин, об их богатстве и могуществе, изяществе и утонченности, самодовольстве и общественной решимости. А в последующие годы со всех концов греческого мира сюда везли алтари и статуи, причем в таком множестве, что вскоре Акрополь стал напоминать, по замечанию одного ученого, "битком набитый музей искусств, религии и истории, расположенный, по большей части, под открытым небом". С юго-восточной стороны Пропилеи, например, протянулась колоннада длиной 38,4 метра: внутри здания находилась статуя богини плодородия Артемиды работы выдающегося скульптора Праксителя. Поблизости, согласно античным источникам, стоял бронзовый Троянский конь, из чрева которого через отверстия смотрели крошечные греческие воины.
А вдоль вырубленной в скале дороги от Эрехтейона к Пропилеям, по свидетельству Павсания, возвышались еще две фигуры: одна изображала самого Перикла, а вторая — еще одну бронзовую Афину, изваянную Фидием по заказу жителей эгейского острова Лемнос. О последней Павсаний отзывается как о самой прекрасной из работ этого художника.
К сожалению, все, что осталось от статуй, — это лишь пьедесталы (часто разбитые), на которых они когда-то стояли, да следы в скальном грунте Акрополя. Превращенный в конце шестого века н. э. в христианскую церковь, затем переделанный под мечеть и крепость турками, подвергнутый бомбардировке венецианцами, храм Афины стоял в разрушенном и обезображенном виде до сентября 1834 года, пока международная команда специалистов по античности под руководством баварского архитектора Лео фон Кленце не предприняла первую попытку восстановить величие Акрополя времен Перикла. Среди многочисленных реставраторов, последователей фон Кленце, был и открывший Трою Генрих Шлиман. В 1875 году он финансировал снос 21-метровой башни, построенной в средние века на месте Пропилеи, так как понимал, что башня "искажает гармонические линии всего Акрополя". Но свой знакомый сегодня всему миру облик Акрополь принял только после того, как на рубеже XIX и XX столетий здесь начал работать греческий инженер-строитель Николаос Баланос. Стремясь вернуть священным руинам "часть их былого величия", Баланос восстановил фрагменты Эрехтейона и Пропилеи, в том числе часть сводов надвратного мраморного потолка, а в 1923 году приступил к реставрации северной и южной колоннад Парфенона. Разыскивая на Акрополе секции, из которых прежде состояли колонны, Баланос обнаружил, что строители Парфенона метили каждую деталь красными буквами и линиями. Буквы, как он установил, указывали, к какой конкретно колонне относится данная секция, а линии означали порядок сборки элементов. Маркировка также позволяла установить, какие детали утрачены. Взамен пропавших Баланос изготовил дубликаты из бетона, считая, что по фактуре этот материал больше соответствует античному камню, чем свежеобработанный и не тронутый временем мрамор. Восстановив колонны, Баланос развернул на 180 градусов венчающие их капители, чтобы снаружи оказалась их чистая, менее поврежденная сторона. Поверх капителей он положил новые блоки архитрава, которые были изготовлены из мрамора, добытого в тех же карьерах, откуда его брали строители перикловой эпохи. Чтобы скрепить детали, греческий инженер использовал в точках, не видимых глазу, тысячи стальных штырей и скоб.