Внизу картинка из турецкого манускрипта, на ней изображена позолоченная бронзовая колонна, образуема
Внизу картинка из турецкого манускрипта, на ней изображена позолоченная бронзовая колонна, образуемая тремя свившимися змеями, которую воздвигли в Дельфах в пятом веке до н. з. в ознаменование победы греков над персами при Платеях в 479 году. Колонну захватили в четвертом веке н. з. и увезли в Константинополь (ныне Стамбул), где часть ее по сей день служит деталью фонтана левый рисунок. Фрагмент змеиной головы (верхний рисунок,) находится в одном из стамбульских музеев.
Схожие записи, обнаруженные на Акрополе в XVIII и XIX веках, показывают, как много рабочей силы потребовалось для выполнения столь значительного объема работ в столь короткие сроки. Помимо учета затрат в ходе строительства Эрехтейона в 409 году до н. э. — на жертвенных животных, листовое золото, свинец, подпорки, желоба и на другие статьи расходов, в записях сохранился длинный перечень ремесленников всякого рода: плотников, каменщиков, мастеров золочения, художников, подносчиков красок, рабочих на блоках и лебедках, скульпторов. Граждане города, чужеземцы и рабы — все получали равную плату за равный труд. Дневной заработок квалифицированного мастера составлял примерно одну драхму (Драхма — греческая весовая и денежная единица различного достоинства. — Примеч. ред.), значит, скульптор должен был получить всего 60 драхм за двухмесячную работу, необходимую для того, чтобы высечь одну небольшую фигуру.
Разностильность рельефов, особенно на фризе Парфенона, также свидетельствует о том, что под руководством Фидия на Акрополе работало большое количество нанятых скульпторов. Если один изображал лошадей с коротко остриженными пушистыми гривами, то у коней другого длинные гривы развевались по ветру и каждый волосок гривы вырезался отдельно. Почти все храмовые фигуры несут следы явной спешки, в которой осуществлялся проект. На западном фронтоне скульптор, видимо, ошибся в расчетах отведенного для конской головы пространства. При монтаже, чтобы рельеф вписался в положенное место, каменщик, очевидно, сколол куски мрамора в верхней части головы лошади, а также с боку, отколов часть челюсти. Схожее экстренное "хирургическое" вмешательство было осуществлено и в процессе установки прекрасно выполненной, но плохо подогнанной с точки зрения ее места в рельефе сидящей женской фигуры — предположительно богини Гестии.
Подобные мелкие изъяны, однако, не мешали восхищаться изумительной технологической точностью строителей, о чем свидетельствовали сонмы посетивших храм в XIX веке. Среди них был 28-летний английский архитектор, исследователь и антиквар Фрэнсис Кранмер Пенроуз, выполнивший в 1845 году первые точные обмеры Парфенона. Среди прочих замечательных вещей он обнаружил, что стилобат — прямоугольная брусчатая платформа, служившая опорой для колоннады храма, — вовсе не плоский, а слегка выпуклый. Центральная точка стилобата на 228 миллиметров (то есть на одну тысячную долю его длины) выше углов. Такое искривление, по мнению одного из ученых, имело целью "придать ощущение жизни и избежать иллюзии провисания".
Пенроуз тщательно изучил и сами колонны Парфенона, стоящие, как оказалось, не перпендикулярно, а с некоторым наклоном внутрь. Обнаружив это двадцатью столетиями раньше, прославленный римский инженер и архитектор Витрувий заметил, что благодаря такому наклону колонн храм и выглядит столь внушительно — прочным, как монолит. До Пенроуза, тем не менее, никто не представлял, насколько тонкими средствами достигается подобный эффект: колонны отклоняются от вертикали всего на 60,3 миллиметра, то есть если продлить вверх их оси, они сойдутся в одной точке на высоте в 2,4 километра над поверхностью земли.