Greece About

островками, на которых выросла восточная цивилизация, одним из порождений которой и стал ислам, появившийся на свет тысячеле­тия спустя после ее возникновения. Эти уголки с их деревьями, ключе­вой водой и цветниками стали прообразами «райских садов». Полезные растения и сельскохозяйственные орудия не обязательно появились впервые именно в оазисах, но именно там они прижились очень бы­стро . Это не означает, что оазисы, как полагает Альфред Хеттнер, ле­жат в основе всей жизни Востока. Вероятно, географы слишком часто отдают предпочтение только одному из двух противоположных и до­полняющих друг друга начал, определяющих жизнь пустыни, и опираются на него в своих объяснениях. Как будто бы эти начала могут быть отделены друг от друга, как будто кочевники не пользуются пло­дами стабильности городской жизни, а горожане — преимуществами подвижности кочевников, как будто оба эти начала не принимают уча­стия в истории, выходящей за рамки каждого из них, и не служат для объяснения великих и редкостных событий, связанных с возникнове­нием ислама, этого детища пустыни.

Географическое пространство ислама

Ведь «ислам — это пустыня», как подтверждает эссеист Эссад Бей61, это простор пустыни, ее аскетическая суровость, внутренне при­сущий ей мистицизм, ее преданность неумолимому солнцу, унитарному принципу мифологии; это множество других ощущений человека, за­терянного в пространстве. Средиземноморские цивилизации подоб­ным же образом сформировались под влиянием морского простора. Море бороздят корабли и лодки, по пескам бредут караваны и вечно скитающиеся племена. Пустыня, как и море, — это движение, ислам — это движение. Базары и караван-сараи являются такими же приметами исламской цивилизации, говорил Видаль де Ла Блаш, как мечети и минареты62. Неоспоримой однородностью своего человеческого ма­териала пустыня обязана этой мобильности. «Сравните манчжурского татарина, — писал барон де Тотт, — с татарином из Бессарабии. На­прасно вы будете искать различий, обусловленных расстоянием в пол­торы тысячи миль между ними, — климат их стран мало отличается, образ правления все тот же.,.»63

Не станем, однако, сводить сложное к слишком простому. Ислам — это реализация совокупности возможностей, обусловленных образом

Сахара, второе лицо Средиземноморья 259

жизни в пустыне, возможностей, дополняющих друг друга и проти­воречащих друг другу, вытекающих из перечисленных нами геогра­фических особенностей. Назовем их еще раз: важнейшие караванные пути; прибрежная зона, так как жизнь ислама протекала в Сахеле, в этих полосах оседлости, обращенных к Средиземноморью и окаймляющих берега Персидского залива, Индийского океана или Красного моря, а также граничащих с суданскими территориями; оазисы и накапли­вающаяся в них сила, которую Хеттнер считает решающим фактором. Все это входит в понятие «ислама», длинной дороги, которая пробива­ется через застывшую толщу Старого Света, пересекая ее от Атлантиче­ского до Тихого океана. Размах движений не уступает масштабу Рима, собравшего некогда под своей эгидой все Средиземноморье.

Ислам, таким образом, — это исторический шанс, который начиная с VII века использовался для объединения Старого Света. Он взял под свой контроль пути сообщения между густонаселенными территория­ми Европы в широком смысле, Черной Африки и Дальнего Востока, и это позволило ему с большой выгодой для себя выполнять посредниче­ские функции. Перед всем неугодным или неприемлемым для него путь был закрыт. В этом прочно сложившемся мире, которому недоста­ет внутренней гибкости из-за отсутствия морских путей, ислам стано­вится тем же, чем стала впоследствии торжествующая Европа, то есть господствующей цивилизацией, господствовавшим видом хозяйствова­ния. Его величие имело и слабые стороны: хроническую нехватку людей; несовершенство технологий; внутренние распри, для которых религиозные разногласия были в такой же степени основанием, как и предлогом; врожденную неспособность первой волны ислама овладеть холодными пустынями или, по крайней мере, отгородиться от них на границах Туркестана или Ирана. Это уязвимое место территорий, находящихся по соседству с Джунгарскими воротами или позади них, которым с двух сторон угрожала монгольская и турецкая опасность.

И последняя слабость: ислам довольно скоро оказался в плену сво­их первых успехов, он упокоился, почувствовав себя повелителем мира, сталь довольствоваться уже приобретенным, не желая лучшего. Обо­гнув побережье Черной Африки со стороны Атлантического и Индий­ского океанов, арабские мореплаватели предположили, что круг замы­кается где-то в океане, и на этом остановились64 .

Эти обстоятельства в XV веке предопределили грандиозный успех турок — второй волны ислама, принесшей с собой другой исламский