Greece About

Вполне вероятно, что объем торговых перевозок в Сахаре в XV—XVI ве­ках в целом вырос, несмотря на то, что португальцы уже совершили свои великие открытия. Закрепившиеся на берегах Гвинеи с начала 1460 годов португальцы, без сомнения, отвлекли на себя часть са-харской торговли; отсюда очевидный кризис в торговле золотом, к ко­торому мы еще вернемся. Этому не противоречит тот факт, что в XVI веке драгоценный металл продолжал непрерывно доставляться по великим

Для устройства триумфа.

254 Границы, или Расширительное понимание Средиземноморья

сахарским путям в Северную Африку и Египет47, а следовательно, суще­ствовал и движущийся на юг встречный поток людей и товаров. Было бы заманчиво объяснить перебоями в поставках золота попытку Салах Рейса, «короля» Алжира, продвинуться в 1556 году до Уарглы, а также рейд паши Джудера, который в 1591 году довел своих марокканцев и испанских ренегатов48 до Томбукту, — предприятие, несомненно, бо­лее существенное, потому что для него потребовалось пересечь всю Са­хару. Не этим ли походом объясняется прибытие в Марракеш 30 мулов, груженных золотом, которых через три года, в 1594 году, видел там анг­личанин Мэдок49?

Все это частные наблюдения, составившиеся под впечатлением до­шедших до нас документов. Они не позволяют также обрисовать с пол­ной ясностью товарооборот, оживляющий верхнюю долину Нила, по которой пролегает естественный торговый маршрут из Абиссинии в Египет и обратно. По нему прибывают в Турцию страусовые перья, ко­торыми янычары и спаги украшают свои плюмажи50. Это также один из путей доставки золота: тому есть доказательства, относящиеся к XVI ве­ку. Судя по замечанию Тавернье, так было и XVII веке51. В эпоху Фи­липпа II, в то время как Европа переходит на потребление американ­ского серебра, турецкий ислам живет еще, по всей видимости, за счет африканского золота. Нельзя сказать, чтобы золото поступало сюда в изобилии, поскольку импорт драгоценных металлов из христианско­го мира постоянно возрастает. Тем не менее любопытно, что в конце столетия Турция пользуется славой страны золота, в то время как сефе-видская Персия считается страной серебра52.

На Ближнем Востоке было две основных зоны караванной торгов­ли: по одной из них проходили пути, ведущие в Мекку из Сирии или из Каира; вторая включает в себя маршруты от Алеппо до реки Тигр53. Ев­фрат, по словам Тавернье, был закрыт для судоходства из-за наличия на нем мельниц, по крайней мере до 1638 года, когда турецкая армия ис­пользует эту реку в качестве пути сообщения54. Тигр был судоходным только вниз от Багдада55.

Два пучка дорог протянулись в сторону Индийского океана, один из них ведет в направлении Персидского залива, другой — Красного моря, он заканчивается в египетских портах Тор и Суэц или еще даль­ше, в Джидде, где собираются паломники и завершаются маршруты плавания, соединяющие Красное море с Индией и Индонезией56. Эти свя­зи существуют на протяжении столетий, и их процветание, начавшееся

Сахара, второе лицо Средиземноморья 255

в XII—XIII веках, продолжается и в XVI веке. Они объединяют морские и караванные перевозки и в зависимости от обстоятельств со­провождаются выпадением отдельных этапов и перевалочных пунк­тов, обострением конкуренции, но система в целом при этом никогда не страдает и остается действенной. Это не означает, что Средиземно­морье и прилегающие к нему со стороны Индийского океана терри­тории представляют собой «единое живое существо», если следовать формулировке Якоба Буркхардта, эффектной, но чересчур кате­горичной. Без сомнения, в географическом смысле места перехода бы­ли предопределены краткостью расстояний от побережий Сирии до Персидского залива и тем более от одного края Суэцкого перешейка до другого. Но такие естественные преимущества тоже не все решают, и пересечение пустыни остается затруднительным мероприятием, требующим приложения значительных усилий.

Таким образом осуществляется контакт двух хозяйственных сис­тем, каждая из которых получает от этого огромную выгоду, хотя и про­должает оставаться самостоятельной и жить за собственный счет. До от­крытий Васко да Гамы, как и позднее, Индийский океан представляет собой обособленную вселенную, почти полностью обеспечивающую се­бя ресурсами: зерно доставляется из Диу, хлопчатобумажные ткани — из Камбайи, лошади — из Ормуза, рис и сахар — из Бенгалии, слоновая кость, рабы и золото — с берегов Восточной Африки. Здесь налицо мас­са возможностей согласовать производство и спрос. Извне в регион по­ступают только предметы роскоши: с берегов Тихого океана — шелк, фарфор, медь, олово, пряности; с Запада — ткани и, что более важно, серебряные деньги. Громоздкий механизм торгового обмена в Тихооке­анском регионе было бы не так легко сдвинуть с места, если бы не его постоянная потребность в притоке серебра. Средиземноморье знало острый, лихорадочный спрос на перец, пряности, шелк. Но этот спрос, возможно, остался бы неудовлетворенным, если бы не страстная привя­занность жителей Индии и Китая к белому металлу . Возникнув в ре­зультате крайнего напряжения, левантийская торговля отнюдь не сущест­вует сама по себе, не развивается как естественный процесс. Она предпола­гает сплочение усилий, наличие промежуточных этапов, без которых ее течение было бы нарушено. Сильное потрясение способно вывести из строя всю систему. Представим себе, через сколько рук должен пройти ме­шок индийского перца или мешок индонезийской гвоздики, чтобы по­пасть в лавку купца в Алеппо, потом в Венеции, потом в Нюрнберге .