Greece About

Династия Алавитов.

Сахара, второе лицо Средиземноморья 249

В 1920 ив 1921 годах, на этот раз на юге Алжира, французские власти благоразумно приняли в своих лагерях многочисленное племя ларба, люди которого умирали от голода и потеряли две трети своего скота. Мож­но себе представить, на что толкнул бы их голод, будь они предоставле­ны сами себе. Подобный же взрыв мог произойти в 1927 году в резуль­тате большого скопления не знающих, чем себя занять жителей пусты­ни в Недже, своего рода автоматическом сборнике кочевых народов пустыни, как выражается Т. Е. Лоуренс, «Если бы не контроль со сторо­ны английской полиции, — пишет Альфред Хетнер37, — арабские на­шествия начались бы снова». В Сирии ряды кочевников могли бы на­много пополниться, как когда-то, поскольку и сегодня сирийские гра­ницы вследствие относительного изобилия дождей в Ливане привле­кают их к себе в большом количестве.

Можно привести и другие, не менее драматические примеры. В 1940—1945 годах в Северной Африке, лишившейся привычных транспортных средств, стали снова широко распространяться те спосо­бы грузоперевозок, которые использовались кочевниками, причем в больших масштабах, чем это было до войны, и на территориях, рас­положенных севернее. Грузовые автомобили стали ненужными из-за от­сутствия бензина, и зерно стали перевозить, как когда-то, в огромных вьюках, свисающих с обеих сторон по бокам верблюда, в мешках, вы­тканных женщинами пустыни вручную из верблюжьей или козьей шерсти. Это явление, несомненно, способствовало новым вспышкам за­бытых в Северной Африке эпидемий, в первую очередь сыпного тифа .

Таким образом, взаимоотношения бедуинов и оседлых жителей не сводятся к вечному противостоянию. Кочевник часто получает воз­можность поселиться в столь желанном для него доме. Практикуемые в Средиземноморье способы обработки почвы быстро приводят к ее ис­тощению; они наносят ей гораздо больший ущерб, чем пресловутое вы­таптывание стадами овец и коз, принадлежащими кочевникам. Поэто­му появление последних в определенной местности может быть вызва­но необходимостью предоставить земле отдых. «Конечно, кочевники и оседлые жители являются непримиримыми противниками, — пишет один географ38, — но в тоже время они дополняют друг друга и, более того, иногда меняются местами. Своим упрямым желанием обрабаты­вать одно и то же поле — нелепым в засушливой местности — земле­делец, рискнувший обосноваться по ту сторону Телля, прокладывает доро­гу пастухам; однако, установив свои порядки, обеспечивая безопасность,

250 Границы, или Расширительное понимание Средиземноморья

организовав регулярные и необременительные перевозки груза, кочев­ники начинают вести оседлый образ жизни, как это происходит сего­дня в тунисской степи». Безусловно, усовершенствование приемов сель­ского хозяйства, распространение современной технологии, исполь­зующей севооборот и смену культур, заставляют проститься с кочевой жизнью. Колонизация плоскогорий Тиарета, их превращение в хлебные поля за несколько десятков лет привели почти к полному вытеснению верблюжьих стад, которые раньше там во множестве паслись.

Однако противостояние Средиземноморья и соседствующей с ним пустыни далеко не сводится к соперничеству между лугом и стадом. Здесь сталкиваются разные типы общества, разные типы ведения хо­зяйства, разные цивилизации и образы жизни. По мнению русских ис­ториков, каждому наступлению степи предшествует изменение общест­венной структуры населяющих ее народов, их переход от первобытной стадии к «феодализированным» формам жизни39. Хорошо известно так­же, какую роль в завоевательном движении ислама играли всплески ре­лигиозного мистицизма. И демографические всплески тоже Кочевни­кам на руку все промахи, все слабости оседлых жителей, в первую очередь связанные с приемами их земледелия, но и другие. Не учиты-вая вольного или невольного содействия уже сложившихся цивилиза­ций, невозможно понять перипетии этой драмы.

Эмиль-Феликс Готье полагает, что Северную Африку в XVI веке за­полонили небывало многочисленные массы кочевников40. В это время на полуострове разразилось несколько кризисов: экономический кри­зис, нарушивший пути сообщения в Сахаре, и военный кризис, связан­ный с вторжениями португальцев, испанцев и турок. Последние не без труда установили свои порядки в центре и на востоке Магриба, по­скольку длительный период смут вызвал к жизни драматическую, рево­люционную ситуацию. Беглецы из Андалусии, оттесненные до оазиса Туат, способствовали тому, что в религиозных центрах пустыни нача-лась проповедь войны и ее подготовка. »Во всяком случае, знаменатель­ным историческим фактом является смещение центров пропаганды мара­бутов на юг, столь отчетливо проявившееся в период с XV по XVIII век41. При этом произошла неожиданная вещь: порядок в Марокко был вос­становлен шерифами, пришедшими из Суса, то есть, вообще говоря, выходцами из пустыни. Смуты конца XVI века связаны в регентствах Алжира, Туниса и Триполи с волнениями аль-арабов, как называют их ис­панские источники, то есть арабов-кочевников, которые часто вступали