Greece About

Венэссен.

Отсюда название танца.

Прежде всего горы 55

тип бродяги-северянина, довольно высокого роста, с голубыми глазами и русыми волосами

Перегоны скота на пастбища в горы сопровождаются перемеще­ниями с этажа на этаж, далеко превосходящими все остальные, но это возвратно-поступательное движение, о котором мы поговорим подроб­нее в дальнейшем.

Другие формы экспансии населения гор не имеют ни таких раз­меров, ни такого постоянства. Нам становятся известными только от­дельные ее случаи, с трудом поддающиеся оценке, за исключением, быть может, «военных» миграций, ибо все или почти все горы имеют свои «швейцарские кантоны»116. Помимо бродяг и авантюристов, ко­торые следуют за обозами, не получая ни гроша, в надежде поживиться военной добычей, горы поставляют профессиональных солдат, по тра­диции служащих тому или иному государю. Корсиканцы сражаются под знаменами французского короля, Венеции или Генуи. Солдаты герцогства Урбино и Романьи, которых отдают на службу по контракту их правители, имеют дело в основном с Венецией. Если их господа из­меняют, как в сражении при Аньяделло в 1509 году117, то крестьяне так­же следуют за ними, оставляя на произвол судьбы Республику святого Марка. В Венеции всегда хватает мелких властителей из Романьи, нару­шивших присягу и находящихся под судом, обращающихся в Рим с просьбой об отпущении грехов и о возврате имущества118; за это они от­правляются в Нидерланды служить Испании и католической Церкви! Сто­ит ли ссылаться еще на албанцев, на палликаров Морей, на «анатолийских быков», которых привозят в Алжир и в другие места из нищих гор Азии?

Заслуживает отдельного рассмотрения история албанцев119. От­личаясь повышенной привязанностью к «саблям, золотому шитью, почестям»120, они чаще всего покидают родные горы, именно чтобы стать солдатами. В XVI веке они встречаются на Кипре121, в Вене­ции122, в Мантуе123, в Риме, в Неаполе124, на Сицилии, повсюду вплоть до Мадрида, где они надоедают своими прошениями и своими жалоба­ми, требованием бочек пороха или годового содержания, своей дерзо­стью, своей вспыльчивостью и драчливостью. Вследствие этого в Ита­лии перед ними постепенно закрываются все двери. Тогда они отправ­ляются в Нидерланды125, в Англию126, во Францию во время наших ре­лигиозных войн; это солдаты, ищущие приключений, за которыми

От греч. «храбрый», ополченцы при турках.

56 Полуострова: горы, равнины, плоскогорья

тянутся их жены, дети и их попы127. Правители Алжира128 и Туниса от­казывают им, затем бояре Молдавии и Валахии. Тогда они устремляются на службу Порте, как это было с самого начала и как это стало массовым явлением начиная с XIX века. «Где сабля, там и вера»: они за тех, кто их кормит. А если нужно, «они признают своим пашой свое ружье и ви­зирем свою саблю»129, распоряжаясь ими по собственному усмотрению и становясь разбойниками. Начиная с XVII века множество албанцев, в большинстве своем православные, рассеиваются по Греции, где они ведут себя, как в побежденной стране. Шатобриан не мог не обратить на них внимания в 1806 году130.

История Корсики, Корсики вне собственно острова, не менее по­учительна. Повсюду эта страна хочет получить свое, что, впрочем, более или менее справедливо. «Сколько островитян стали знаменитыми в Ис­пании», — записывает де Бради131. Де Лекас, иначе Васкес, был мини­стром Филлипа II (это совершенно точно, и Сервантес даже посвящал ему стихи). Де Бради продолжает: настоящий Дон Жуан был корсикан­цем, корсиканцем по отцу и по матери, он называет нам даже его имя и имена его родителей; поднимается также вопрос о том, чтобы устано­вить, родился или нет Христофор Колумб в Кальви! Не вдаваясь в пре­ния о Дон Жуане, можно установить большое число несомненных корси­канцев — моряков, барышников, торговцев, сельскохозяйственных рабо­чих — если не говорить о короле Алжира132 или о пашах и ренегатах турецкого султана, — которые рассеяны по всему Средиземному морю.

Столетия эмиграции раскидывают по свету и миланских горцев. Мы го­ворили о жителях Бергамаско, подданных Венеции. Но в Альпах нет ни од­ной горной долины, которая не имела бы своего выводка эмигрантов, всегда готовых к отправлению. Часто новые изгои находят приют на своей второй родине. Бродячие торговцы скобяными товарами из Валь Виджеццо по тра­диции отправлялись во Францию, где иногда оседали окончательно, напри­мер семья Меллерио, сегодняшние ювелиры с улицы де ля Пэ133. Жители Тремеццо предпочитали Рейнскую область: из их рядов вышли Майнони и Бренгано, франкфуртские банкиры134. Начиная с XV века эмигрантов из Вальмазино притягивал к себе Рим135. Мы встречаем их в аптеках и бу­лочных вечного города, а также в Генуе. Мужчины трех pievi* озера Комо — особенно из Донго и Градевоны — открывали постоялые дворы вплоть до Палермо. Отсюда довольно любопытно и ясно прослеживаемое сходство