Greece About

О. Крит.

Церковная история Гранады (исп.).

Древние христиане.

Прежде всего горы 43

в Дуруэло святой Терезой (в детстве она мечтала претерпеть мучениче­ство у морисков в Сьерра-Гвадаррама)52. Помещение принадлежало од­ному дворянину из Авилы. «Довольно приличная прихожая, комната со светелкой и маленькая кухня — вот из чего состояло это удобное строение, — пишет святая. — Подробно его рассмотрев, я подумала, что в прихожей можно сделать часовню, в верхней комнатке — хоры и в комнате — спальню». В этой «совершенной дыре» поселился святой Жан Делакруа с сотоварищем, отцом Антонио Эредиа, который присое­динился к нему осенью, приведя с собой певчего, брата Жозефа. Здесь, среди зимних снегов, они вели самую воздержанную, хотя и не строго затворническую жизнь: «Часто они пробирались босиком по непри­ступным тропам к крестьянам, чтобы проповедовать среди них Еванге­лие, как среди дикарей»53.

Эта глава истории миссионерства напоминает историю религиоз­ной жизни Корсики XVI века. Пример тем более показателен, что жители Корсики получили уже наставление в вере от францисканцев за не­сколько столетий до того. Какой след оставила эта первая католическая реконкиста? Многочисленные документы показывают, что в момент высадки на острове представителей Общества Иисуса для насаждения на нем своих законов и римских порядков духовная жизнь его населе­ния находилась в плачевном состоянии. Священники, если и умеют чи­тать, не знают ни латыни, ни грамматики и, что хуже всего, не умеют служить обедню. Это те же крестьяне, часто одевающиеся в мирское платье, работающие в поле или в лесу и воспитывающие своих детей наравне со всеми. Неудивительно, что христианское благочестие их па­ствы отличается своеобразием: ей незнакомы «Верую» и «Отче наш»; некоторые не умеют даже креститься. Суеверие находит здесь самую благодатную почву. Остров наполовину отвращен от христианской веры и цивилизации и подпал под власть идолов и варварства. Люди здесь враждебны и безжалостны друг к другу. Убийства совершаются даже в церкви, а священнослужители не хуже других умеют управлять­ся с копьем и кинжалом, а также с ружьями, новым видом оружия, рас­пространившимся на острове в середине века и умножающим раздоры. Между тем в заброшенных церквах струится дождевая вода, растет тра­ва, живут ящерицы и змеи . Сделаем скидку на естественные преуве­личения, допускаемые миссионерами с самыми лучшими намерениями. Тем не менее общая картина остается верной. Ее дополняет такая черта: этот полудикий народ способен к душевным порывам, впечатляющим

44 Полуострова: горы, равнины, плоскогорья

проявлениям чувств. Достаточно появиться заезжему проповеднику, чтобы церковь сверх меры заполнилась горцами; лишние стоят на ули­це, под проливным дождем, и желающие исповедаться ждут своей очереди до полуночи54 .

То, что сообщают нам в XVI веке агиографы этого времени, особен­но Ибн Аскар, о марабутском завоевании гор Суса, равным образом по­зволяет судить о том, в какой атмосфере чудесного жили святые и их по­клонники в мусульманской стране: «Мы находим их в окружении толпы шарлатанов, безумцев и простаков»55.

Мы не должны удивляться тому, что фольклор этих заоблачных краев свидетельствует о наивном легковерии. Магические обряды и суеверия заполняют их повседневную жизнь и способствуют успеху в том числе и самого грубого надувательства56.

Новелла доминиканца Банделло57 переносит нас в маленькую аль­пийскую деревню недалеко от Брешии в начале XVI века: несколько домов, быстрый ручей, фонтан, большие амбары для хранения кормов и, посреди своего маленького стада, приходской священник, заботой которого является благословение жилищ, амбаров, яслей, проповедь слова Божия и демонстрация примеров добродетели. Но вид молодой крестьянки, пришедшей за водой к фонтану священнослужителя, зажи­гает в нем вожделение. «Вам угрожает ужасное несчастье, — обращается он к своей пастве, — ангел мщения в виде страшной птицы, грифона, готовится обрушить на вас наказание за грехи. Как только он появится, я позвоню в ко­локол, а вы зажмуритесь и будете оставаться неподвижными». Сказано — сделано: никто не пошевелился, пока колокол не прозвонил во второй раз . Банделло и не думает усомниться в правдоподобии своего рассказа.