Greece About

Перейти от средиземноморского пространства в собственном смыс­ле, ограниченного климатическими рамками, к Средиземноморью в расширенном понимании, к которому тяготеет указанное пространст­во, означает перейти от некоей природной целостности к тому социаль­ному целому, на которое ориентирована наша книга. Это целое не яв­ляется природной данностью и, точнее говоря, не вытекает из простого наличия Средиземного моря. Наличие моря подразумевает все, что ему приписывают — единство, средства передвижения, обмен, сближение, — при условии что люди прилагают соответствующие усилия, согла­шаются заплатить требуемую цену. В то же самое время море означает и долгое время означало разобщение и преграду, которую следовало бы преодолеть. А возможно, мореходное искусство зародилось в глуби­не веков в спокойных водах между островами Эгейского моря и по­бережьем Азии или соседним Красным морем — мы не можем с уверенностью сказать, где именно. Во всяком случае, в начале времен разворачивалась бесконечная эпоха, когда море еще не было покорено человеком. Понемногу корабли одержали над ним верх, способствуя ус­тановлению связей, постепенному формированию стройной целостно­сти Средиземноморья, принадлежащего людям и истории. Подчерк­нем, однако, что это формирование было делом рук человеческих. Да­же сегодня, в эпоху больших страстей, когда Внутреннее море пред­ставляет собой лишь полосу воды, через которую переброшены воздушные мосты, Средиземноморье, принадлежащее людям, сущест­вует лишь в той мере, в какой его существование поддерживают труд, изобретательность и усилия этих людей. Цельность Средиземноморья

13-5039

386 Социальная целостность: дороги и города, города и дороги

обеспечивается не морем, а населяющими его народами. Эту расхожую истину стоит повторить, обращаясь к предмету, относительно которого существует столько формулировок и образов, как бы нарочно сби­вающих с толку.

1. МОРСКИЕ МАРШРУТЫ И СУХОПУТНЫЕ ДОРОГИ

Средиземноморью придают единство перемещения людей, пред­полагаемые связи и пути, по которым они осуществляются. Люсьен Февр писал: «Средиземноморье — это дороги»2, дороги на земле и на море, на реках и озерах, огромная сеть постоянных и случайных соеди­нений, система вечного жизнеобеспечения, своего рода кровеносная система . Важно не столько отметить живописные детали, проехать вместе с Сервантесом по испанской дороге от венты к венте, приоб­щиться к плаванию путем чтения корабельных журналов торговых или пиратских судов, спуститься по Адидже на борту burchiere, тяжелой грузовой баржи, ниже Вероны или отправиться вместе с багажом Ми­шеля Монтеня из Фузины, расположенной на берегу лагуны, «по воде в Венецию»3, — важно увидеть, к каким контактам располагает та или иная дорожная сеть, насколько связной была ее история, до какой сте­пени регулярные путешествия судов, вьючных животных, экипажей и просто людей придают Средиземноморью цельность и в некотором смысле однородность, вопреки местному сепаратизму. Средиземно­морское целое заключено в этом движении-пространстве. Все, что с ним соприкасается, — войны или их подобие, обычаи, технические приемы, моровые поветрия, тяжелые или легкие, ценные или бесполезные предметы — все может быть вовлечено в поток его полнокровной жизни, унесено на далекое расстояние, выброшено на берег, снова захвачено и перенесено, а то и низвергнуто наружу .

Было бы так в отсутствие дорог? Но дороги — это не просто полос­ки земли и воды, не только караваны, спешащие в Алеппо, длинные вереницы лошадей, мулов и верблюдов, бредущих по Стамбулиолу (дороге, ведущей в Стамбул вдоль реки Марицы), или виденные в 1555 го­ду Бузбеком повозки, на которых в Константинополь везли захвачен­ных турками в Венгрии мужчин, женщин и детей4. Дороги невозможно себе представить без мест стоянки: гавани, открытого рейда, караван-сарая или хана; в Западной Европе — без постоялого двора на отшибе,

Морские маршруты и сухопутные дороги 387

когда-то — без хорошо укрепленного замка . Чаще всего пунктами ос­тановки на ночлег, без которых немыслима жизнь дорог, являются города, места больших привалов, куда каждый спешит добраться, а по- \ пав сюда, испытывает радость и даже чувство благодарности, как Гус­ман де Альфараче в Сарагосе5, поражающийся прекрасным памятни­кам, образцовому порядку и больше всего, быть может, изобилию съе­стных припасов, «tan de buen precio todo,que casi daba de si un olor de Ita­lia»*. Спешить приходилось еще и потому, что во многих случаях средиземноморская дорога не ведет от одного города к другому, по­скольку они бывают расположены в стороне, в безопасном месте. До сих пор в Болгарии или в Анатолии местность, которую пересекают путешественники, движущиеся по большой дороге, кажется им более пустынной и менее населенной, чем это есть на самом деле6. На Востоке важный торговый путь напоминает современную автостраду, большую дорогу, срезающую расстояние между городами и по большей части об­ходящую малонаселенные пункты.