Greece About

Все это было чрезвычайно обременительно, но ни один город не мог избежать подобных тяжелых расходов. В Венеции огромные по­тери списывались со счетов хлебной палаты, которая должны была, с одной стороны, поощрять крупными выплатами купцов, а с другой — продавать приобретенные таким образом хлеб и муку ниже себестоимости. Еще труднее приходилось властям Неаполя, которых страх вынуждал

Города как свидетели своего времени 453

быть не просто щедрыми, но и расточительными. Во Флоренции цено­вую разницу погашал великий герцог. Корсиканский Аяччо брал в долг у генуэзцев279. Марсель, не склонный к чрезмерному опорожнению сво­его кошелька, также делает заимствования, но с оглядкой, и накануне но­вого урожая запрещает ввоз зерна, чтобы таким образом израсходовать старые запасы, если они есть. Так поступают и многие другие города.

Все эти политические ухищрения иногда оказывались бессильны­ми. Отсюда страдания и разлад. Страдания для наиболее обездолен­ных, иногда для всех горожан. Разлад поражал городские учреждения и затрагивал иной раз самые основы городской жизни. Могли ли эти замкнутые в себе мирки, эти устаревшие способы ведения хозяйства со­ответствовать требованиям новой эпохи?

Старые и новые беды: эпидемии

Мы вполне способы составить не совсем совершенную, но крас­норечивую общую карту распространения эпидемии чумы, которая часто бывала в Средиземноморье непрошеным гостем. Рядом с назва­нием каждого города можно поставить дату постигшего его несчастья. Ни один город не избежал этой участи и не остался бы без такой помет­ки на карте. Таким образом можно было бы обозначить роль чумы как настоящей «структурной составляющей» столетия. Чаще всего от ее на­шествия страдали восточные города. В Константинополе, у грозных ворот Азии, чума была постоянным бичом. Это был главный очаг эпи­демий, откуда они распространялись на Запад.

Волны морового поветрия вкупе с голодом приводили к постоянному количественному обновлению городского населения. В 1575—1577 го­дах в Венеции свирепствовала такая ужасная эпидемия чумы, что она унесла с собой 50 тыс. человек, четверть или треть населения всего города280; с 1575 по 1578 год погибло 40 тыс. жителей Мессины. В 1580 го­ду, по окончании эпидемии, на территории всей Италии бушует смертельная эпизоотия, болезнь del montone о del castrone 281, которая рикошетом задевает и людей. Преувеличенные цифры, приводимые современниками, часто свидетельствуют о страхе, который внушали эпидемии. Банделло говорит о 230 тыс. жертв в Милане в эпоху Лодовико Сфорца282! По словам другого наблюдателя, в 1525 году болезнь унесла

Баранов или кастрированных баранов, валухов.

454 Социальная целостность: дороги и города, города и дороги

9/10 населения Неаполя и Рима283; в 1550 году — снова половину жите­лей Милана284; в 1581 году в Марселе спаслось от чумы не более 5 тыс. человек285, а в Риме от нее погибли 60 тыс. человек286 . Эти цифры не­точны, но они безошибочно указывают на то, что в эту эпоху, когда уро­вень санитарно-гигиенических и медицинских знаний мало способст­вовал защите от заражения, любой город мог неожиданно лишиться четверти, а то и трети своего населения287. Все это вполне согласуется с известными картинами улиц, устланных мертвыми телами; ежедневно катящихся по этим улицам катафалков, заваленных трупами, столь многочисленными, что их не успевают хоронить . Подобные бедствия приводили к полному упадку и преображению города. Когда чума в 1577 году выпустила Венецию из своих цепких объятий, это был уже другой город, и им управляли другие люди. Произошла полная смена 288. Было ли то совпадением или нет, но un frate di San Domenico , проповедовав­ший в Неаполе в марте 1584 года, утверждал, что «с некоторого време­ни поведение Венеции стало предосудительным, ибо молодежь отобра­ла бразды правления у стариков» (poiche i giovanni havevano tolto il gov-erno a vecchi .)289.

Рано или поздно раны затягивались. Если Венеция после 1576 года290 не смогла полностью восстановиться, причина этого заключается в не­благоприятной обстановке, складывающейся к началу XVIII века. В са­мом деле, чума и другие эпидемии обостряются только в эпоху матери­альных и продовольственных затруднений. Голод и болезни идут рука об руку, эта старая истина была давно известна на Западе. И каждый город с незапамятных времен пытался защититься от болезней, прибе­гая к дезинфекции с помощью ароматических трав, сжигая принадле­жащие зараженным вещи, устанавливая для людей и товаров карантин (первый пример в этом отношении подала Венеция), привлекая к это­му делу врачей и используя санитарные свидетельства, cartas de salud в Испании, fedi di sanità в Италии. Богачи, как правило, находили спасе­ние в поспешном бегстве. При первых признаках морового поветрия они скрывались в соседних городах или чаще в своих роскошных за­городных домах. «Я не встречал города, вокруг которого было бы столь­ко же ферм и загородных вилл», — пишет Томас Платтер291, приехавший в Марсель в 1587 году. «Причина заключается в том, что во время чумы (приключающейся довольно часто вследствие большого числа приезжих