Greece About

В описании сартанской свадьбы пропущен очень важный символ: один из верховых поезжан, сопровождавших арбу (бричку), где сидели жених и невеста (в некоторых селах было принято, чтобы жених на руках выносил свою суженую из дома и усаживал в экипаж), ехал впереди кортежа с обнаженной саблей в руках. Наши современники ничего подобного уже не помнят. Поезжане просто приходят в сопровождении музыкантов, танцуя и ог­лашая воздух громкими криками, садятся за столы и пируют. К этому мо­менту гости невестиной семьи уже откушали, они встают и уступают место вновь прибывшим «сватам» (родители невесты не сидят с ними, хлопочут, угощают «сватов»). Зато перегораживание пути обязательно. В некоторых случаях просто требуют «выкуп» (как правило, калота раздает водку), а иногда прибегают к весьма типичной символике: посередине дороги уста­навливается табурет, а на нем буханка с солонкой и ведро воды рядом. Же­них должен взять хлеб и соль, воду вылить под колеса автомашины, на кото­рой они с невестой восседают, а за это, разумеется, расплатиться деньгами. Подобных препятствий устраивают несколько по всему пути те односель­чане, которые не приглашены на свадьбу.

Еще одна категория участников свадебного празднества – зрители: без них праздник не может состояться. Это и приглашенные – «партия жени­ха» и «партия невесты», то есть «сваты» в широком смысле слова, и «партия кума», и просто любопытные, стекающиеся отовсюду. Они – обязатель­ные наблюдатели того театрализованного действа, которое разворачивает­ся перед ними, ценители мастерства, с каким главные действующие лица исполняют свои роли. Гласность, публичность и самого свадебного обряда, и всех предсвадебных и послесвадебных обычаев – выражение общест­венного контроля над институтом бракосочетания. В сельском быту этот контроль и поныне остается ощутимым, в городской среде он значительно ослабевает.

Родители брачащихся при церковном венчании не присутствуют, по­этому и при внецерковной процедуре – регистрации брака они тоже не бывают (хотя некоторые информаторы уверяют, что обе пары родителей отправлялись в церковь вместе с брачащимися, может быть, здесь ошибка памяти или же какой-то местный вариант). Согласно же традиции, задача родителей – проводить невесту из родного дома в новую жизнь (родите­ли невесты благословляют, напутствуют свою дочь и ее жениха, то есть осуществляют обряд передачи – отделения) и встретить новобрачных (ро­дители молодого встречают их на пороге дома, совершают ритуальные дей­ства и вводят в дом – происходит обряд включения). Формулы благосло­вения при отъезде и при встрече молодых в значительной степени стерлись в наше время, говорят, что, мол, надо почитать свекровь как родную мать и т. п.

Обряд введения невестки в дом ее новой семьи обставляется целым на­бором магических действий. Дело в том, что у многих народов, – а на Бал­канах практически повсеместно, – дверь жилого дома, ее порог восприни­маются как граница жилого пространства, отсю­да и возникали входа и выхода, приемы охранительной магии. В обряде сочетает­ся манипуляция со свечой (которая сама почитается как оберег), медом – символом благополучия и крестом – христианским символом.

В некоторых селах посаженые отец и мать после торжественного ввода молодых в дом подносят им по чарке водки. В других – стопку водки предлага­ют всем, кто подходит поздравлять молодых и кладет при этом на тарелку деньги им в дар. Как видим, сам ритуал ввода в дом сопровождается разны­ми действами в зависимости от устоявшейся в селе традиции или от инициативы участников, но смысл их одинаков – закрепить ритуальными дей­ствиями сам факт ввода в дом нового члена семейного коллектива.

Специалисты усматривают в обряде встречи молодых разновременные элементы. Отец новобрачного встречает сына и невестку на пороге дома, благословляя их хлебом и солью (он держит хлебный каравай с укреплен­ной на нем солонкой на вышитом полотенце, которое на Мариупольщине обычно называется по-украински рушник). Есть мнение, что это славян­ский обычай.

Хлебная символика обязательно присутствовала на мариупольской свадьбе. Не раз при описании разных вариантов упоминался халац – калач или крендель (иногда смазанный медом), который ломают и раздают присутствующим (Сартана, Малый Янисоль, Новая Каракуба, Урзуф и др.). Например, в Малом Янисоле халац ломала посаженая мать перед выходом невесты из дома родителей (ее помощницы, обмакнув кусочки в мед, разда­вали всем), в Новой Каракубе халац ломали на главном пиру. На свадьбе балканских греков хлеб (калач, лепешка) фигурирует в целом ряде магиче­ских действий: в одних случаях ее держат или же ломают над головой не­весты, в других — она сама ломает лепешку и разбрасывает ее куски, кото­рые присутствующие съедают или же хранят как магическое средство. Естественно, что атрибутика хлеба могла возникнуть и развиться в среде древних земледельцев; у мариупольских греков, хозяйство которых имело яркое земледельческое направление, она не могла не закрепиться прочно.